Музыка в дорогу. Татьяна Олеговна Калугина
люди тебе нужны, именно они – ответ на твой внутренний запрос, и теперь вся штука в том, чтобы суметь его, этот ответ, правильно получить.
– А что значит правильно? – спросила однажды я.
– Взять от этой встречи по максимуму, – улыбнулся Изин своей хитрованской, спрятанной в бороде улыбкой. – Взять, но и дать тоже.
Получать и давать.
Осознанность.
Быть в принятии.
Оказаться за кругом.
Что ты чувствуешь сейчас? Как тебе с этим?
Честная обратная связь.
Выгуливать белое пальто.
Выйти из зоны комфорта.
Все эти выражения, бывшие поначалу в диковинку, мы быстро усвоили и с удовольствием повторяли во время встреч. Так и шпарили ими, не хуже самого Изина. Мы – это наша группа, пятеро человек, пришедших к доктору решать свои жизненные проблемы.
Мы тогда неплохо поработали, о да! Ударно и слаженно, словно какая-нибудь бригада вальщиков леса из старого советского кинофильма. Каждый раз, выходя после сессии на улицу (где стояла глубокая ночь и невидимые подростки горланили Хоя или КиШа), я ловила себя на чувстве, что мир изменился за время моего отсутствия. И мне требовалось несколько секунд, чтобы решиться шагнуть в него – в такой… немножечко сдвинутый. Изменённый.
Рядом со мной на крыльце подъезда появлялся кто-нибудь из группы, обычно Вита, или Эдик, или Стас. Мы закуривали и отупело-потрясённо смотрели в ночь. Отупело – потому что за двенадцать часов предельного мозгового интенсива острота восприятия снижалась, переходила в некую рыхлосыпую размывчатость, тягучую сюрность, но в этом и был свой кайф.
Мы курили и молчали, водя взглядами по привычной дворовой декорации: светящиеся окна хрущёвки напротив, кусты сирени, мусорный бак, припаркованные авто… Каждый раз перед нашими глазами было одно и то же – и каждый раз мы таращились на это с придурковато-заторможенным, обалделым видом киношных инопланетян, вываливших всем табором из тарелки и впервые столкнувшихся с неведомой формой жизни.
Так и слышу здесь писклявый голосок Инги: «Не мы, а я! Говори за себя! Я лично ни на что не таращилась!»
«Вот опять ты говоришь – как будто пишешь сценарий, – включается вслед за Ингой обманчиво-добродушный бас Эдика. – Причем бредовый какой-то сценарий, к бредовому сериалу. Лесоповал, инопланетяне, цыгане с медведями… всё в кучу».
Да, именно так – всё в кучу! Мне было двадцать два, я только что рассталась с мужем и с уютной, но скучноватой должностью лаборанта на скучной кафедре скучнейшего института, сняла квартиру в окопавшемся вдали от центра зеленом райончике (не без помощи папы, разумеется) и сосредоточилась на карьере писателя-сценариста, с далеким замахом на Голливуд. И чтобы фильмы по написанным мной сценариям снимали Спилбер, Тыквер и Тарантино.
– С ней всё ясно, – ткнув в меня пальцем, сказала Инга на первом же сейшне. – Человек здесь просто так. За впечатлениями. Ну-ну.
Ее бесцеремонность ужасно меня взбесила. Только позже я догадалась, что всё дело было в моем возрасте. По представлениям Инги, ходить по психологам в двадцать два – это не более чем способ поинтересничать. Привлечь к себе внимание окружающих… а заодно напитаться сюжетами для будущих сценариев. Своего-то опыта нет, одни фантазии.
Инга активно не хотела быть сырьем для моего «творчества» (именно в кавычках; кавычки она показывала жестом – сгибала пальцы на обеих руках, чик-чик). А мне и даром не нужно было ее «сырье». Для меня тридцатидвухлетняя полноватая Инга была скорее отработанным материалом, шлаком, нежели сырьем для чего бы то ни было.
Я пренебрегала Ингой искренне, пылко, от всей души и даже не пыталась это скрывать. Иногда мне хотелось ее ударить.
В нашей группе, собранной на небесах, Инга была сама Незначительность. Женский лузер. Никто.
Эдик был Занудство и Правота. Самодовольный жлоб под маской крутого мачо.
Стас был…
А Вита была…
Нет, всё-таки этим двоим я не берусь давать определения. Не сейчас. Может быть, позже.
***
Тарелка с нарезанным кубиками дорблю. Пиала с оливками. Блюдце с томатами черри и брусочками корнишонов. Маленькая хрустальная салатница с чипсами, выглядящая в столь изысканной компании наглой самозванкой. Несмотря на хрусталь.
Но, с другой стороны, именно эта салатница опустеет и обновится первой, а потом опять опустеет и обновится, и так много раз за вечер. Быстрее, чем она, будут обновлять свое содержимое лишь бокалы белого бордо, которое мы с Гериком пьем под сериалы.
Мы с Гериком – сериальные маньяки. Пятнично-субботние. Воскресенье – день общения с природой, поездок в живописные парки, музеи-усадьбы, заповедники и лески. Это святое. Не пить перед понедельником. Герику как руководителю крупной фирмы важен его презентабельный вид, а мне – душевное равновесие дорогого супруга.
Сегодня пятница, поэтому о внешнем виде Герика в понедельник можно пока не думать.
Текущий