Сепар. Елена Лаврова
не дала детям сжечь «это старьё», как они выражались, на костре.
– Не дам, – сказала им тогда Галина Ивановна и перетащила всё это добро, доставшееся ей от бабушки, на чердак.
Она оставила без внимания смех и добродушное подтрунивание детей: мол, не современная ты, мама, теперь это не в моде, теперь нейлон, лавсан и что там ещё – химическое, а ты со своими перьями и пухом возишься. К тому же бабушка умерла на одной из этих перин, а теперь чёрт знает, на которой из них. И подушки тоже! На которой из них лежала её мёртвая голова, поди знай. Неприятно же!
– Пусть будут! – коротко сказала Галина Ивановна и спрятала подальше ключ на чердак, чтобы дети в её отсутствие не привели свои угрозы в исполнение и не сожгли пух и перья в угоду лавсану и нейлону.
И вот теперь, через много лет, всё это добро пригодилось. В подвале было прохладно в летнюю жару и сыровато, так что пух и перья замечательно грели, потому как буржуйка, сваренная из железяк Василием Петровичем, к утру остывала. Железяки он тоже не позволял сыну выбросить.
– Пусть лежат, – говорил он. – Места не пролежат!
И ведь не пролежали. Пригодились!
В подвале были полки, но все они были заняты банками с солениями и компотами. Дополнительные полки нужны были для всяких мелочей, всякой всячины, которую приходилось класть прямо на топчаны. Это было неудобно.
– Книгу некуда положить, – жаловалась Галина Ивановна.
У Василия Петровича вертелось на языке, мол, так пусть Миша возьмёт и соорудит полочку, но он языку воли не давал, потому что сын был занят весь день и приходил по вечерам поздно. А то и вовсе не приходил. Поэтому Василий Петрович и решил сделать дополнительные полки, потому что они и в самом деле были необходимы.
Чем занимался Михаил последние несколько месяцев, Василий Петрович не знал. И Галина Ивановна не знала. Сын приходил домой сильно уставшим, поспешно ел и падал в постель. И Василий Петрович приметил, но никому не говорил, что сын стал носить странную обувь. Название ботинок походило на бутсы, но это были не бутсы, хотя тоже на «б». Василий Петрович всё не мог запомнить название этих ботинок, пока не догадался сравнить их название с названием кости – «берцовая». Ботинки были крепкие, высокие, с толстой рифлёной подошвой. Василий Петрович был бы рад носить такие замечательные ботинки. Наверное, на несколько сезонов хватит. А если аккуратно носить, то лет на десять. Почитай, до конца жизни.
Ещё десять лет Василий Петрович рассчитывал прожить. Он спросил сына, где он их взял и сколько за них заплатил. Сын отвечал, что достанет ему такие ботинки бесплатно, но позже. Кое о чём отец догадывался, но догадки свои держал при себе. Все молчали. И он молчал. И ни о чём никого не спрашивал. Надо будет – скажут.
Василий Петрович поискал глазами Галину Ивановну. Во дворе её не было. Значит, она на огороде за домом. Он спустился с крыльца, обошёл дом и увидел жену. Она и в самом деле была на огороде, сгребала в кучки ботву. Сегодня выдался день затишья, и можно было устроить уборку.
Василий Петрович