Добрая леди Дакейн. Мэри Элизабет Брэддон
для нее до сих пор не сыскалось место.
– Вы слишком молоды, – сказала Особа, – и вы требуете жалованья.
– Конечно, – ответила Белла. – А что, разве другие не требуют?
– Юные леди ваших лет обычно ищут приличный дом.
– Мне это не важно, – отрезала Белла. – Я хочу помогать маме.
– Зайдите через неделю, – сказала Особа. – А если я услышу о чем-нибудь раньше этого срока, я вам напишу.
Письма от Особы не пришло, и ровно через неделю Белла надела самую красивую шляпку, которая реже других попадала под дождь, и зашагала на Харбек-стрит.
Был унылый октябрьский день, в воздухе висела серая мгла, которая к ночи обещала обратиться в туман. Сквозь нее ярко сверкали витрины расположенных вдоль Уолворт-роуд магазинов, которые девушка, выросшая в Белгравии или на Мэйфер, не удостоила бы и взглядом, однако Беллу они притягивали и искушали. Там было столько вещей, которые ей так хотелось иметь и которые она никогда не сможет купить.
В это мертвое время года Харбек-стрит часто бывает совсем пустой – длинная-длинная улица, бесконечная череда уходящих вдаль в высшей степени респектабельных домов. Контора Особы находилась в дальнем конце, и Белла поглядела вдоль длинной серой улицы едва ли не с отчаянием – пеший путь из Уолворта утомил ее больше обычного. В эту минуту мимо проехал экипаж – старомодная желтая коляска на удобных рессорах, запряженная парой крупных серых лошадей, с величественнейшим кучером и сидевшим рядом с ним рослым лакеем.
«Прямо карета феи-крестной, – подумалось Белле. – Не удивлюсь, если она когда-то была тыквой».
Дойдя до конторы Особы, Белла, к своему изумлению, обнаружила, что желтая коляска остановилась поблизости, а рослый лакей ждет у крыльца. Белле даже сделалось не по себе при мысли о том, что, войдя в контору, она может столкнуться с владелицей этого великолепного экипажа. Девушка мельком увидела ее, когда коляска проезжала мимо, успев заметить украшенный перьями капор и горностаевый воротник.
Величественный прислужник Особы провел Беллу наверх и постучал в дверь кабинета.
– Мисс Роллстон, – доложил он извиняющимся тоном, покуда Белла ждала снаружи.
– Проводите ее сюда, – быстро ответила Особа, и затем Белла услышала, как она полушепотом объясняет что-то клиентке.
Белла вошла, являя собой свежий, цветущий образ юности и надежды, и не успела она посмотреть на Особу, как взгляд ее оказался прикован к владелице экипажа.
Никогда еще ей не доводилось видеть такой древней старухи, как старая леди, сидевшая у камина Особы: крошечная ветхая фигурка, сверху донизу утопавшая в горностаях, морщинистое личико под капором с перьями, настолько иссушенное годами, что от него остались лишь пара глаз и острый подбородок. Нос тоже был острый, орлиный, но небольшой, и он попросту терялся между выступающим подбородком и огромными сверкающими глазами.
– Леди Дакейн, это мисс Роллстон.
Скрюченные,