Сказки и рассказы дедушки Валеры. Валерий Васильевич Осадчук
кожи и нараставшей новой. Степная трава по склонам сопок выгорела ещё в июле, и только ковыль красовался небольшими пучками вдоль пути ребят.
Целью мести был огород, на котором красовались зелёные и оранжевые тыквы, разбросанные по всему полю, среди грядок со свёклою и морковью и ещё с какой-то зеленью, не очень-то и знакомой мальчишкам. Там же были и плантации картошки.
Подойдя к непрочному забору, частями из жердей, частями из колючей проволоки, ребята осмотрелись, нет ли кого на огороде, и, изготовившись к нападению, ждали команды атамана. Команды долго не было – или казалось, что долго, потому что ждали. Вдруг неизвестно чей голос, чуть громче обычного (или так показалось), прозвучал, а все подумали, что это команда, и ватага под крики: «Бей краснокожих», «Вперёд на краснокожих», «Урааа», «Улюлюлю!» – рванула с места кто через жерди, кто-то между нитей колючей проволоки, только сандалии, кеды, пятки и попы в штанишках засверкали среди грядок.
– Скальпы с краснокожих срезаем, – послышался чей-то голос. И мальчишки, ловко орудуя саблями, отрезали верхушки тыкв и нанизывали себе на сабли. Кто-то выдирал пучками морковь и, хвастаясь перед друзьями, подняв над головой, «Вот она!» – кричал с восторгом.
Все были так увлечены набегом и захватом добычи, что и не заметили, как в их сторону с криком «Разбойники!» бежала тётя и, размахивая палкой, пыталась отогнать «разбойников» от огорода.
– Что вы делаете, хулиганьё? Зачем безобразничаете?
Вдруг до слуха ребят дошёл чужой голос, не ребячий, и вся ватага замерла, пытаясь сообразить, откуда и чей это голос.
– Зачем зорите огород? – Громкий женский окрик привлёк внимание всех в её сторону.
– Атас!
– Робя, атасс! – полетело со всех концов огорода, и ватага, как пчелиный рой, сбиваясь в кучу, метнулась обратно к забору. – А-а-а, атасс, – неслось из «пчелиного роя», повалившего жердевый плетень. – А-а-а, я не буду-у-у, отпустите. – Ватага, подхлёстнутая душераздирающим криком сзади, понеслась что было прыти в обратную сторону, по склону небольшой сопки или кургана, через бурьян, через буераки, спотыкаясь и падая, кубарем летя. Вдруг Валерка увидел, как перед его лицом мелькнула голая попа и понеслась так, что её не догнать было. За спиной послышались всхлипы и мольбы Димона Плохиша:
– Робя, помогите-е, не оставля-яйте-е…
Валерка инстинктивно, на бегу, оглянулся на умоляющий голос, но не удержался, споткнулся о чью-то ногу и полетел кубарем между сверкающих пяток, сандалий, кедов и поп. У самого не то от страха, не то от неожиданности и боли глаза и щёки были мокрые от слёз, которые вперемешку с пылью были размазаны по лицу и попали в глаза, от чего те ещё больше слезились и щипали. Валерке показалось, что обратный бег длится дольше, чем шли к огородам.
Вбежав в спасительные развалины, пацаны рассредоточились по углам и стенам и замерли,