Список кораблей: Мрайсикая. Сокол Рита
разного вида и интенсивности, пробовал заразить спящими вирусами с собственного тела, пробовал насыщать клетки гормонами… Но её слабые места остались неизменны – огонь и кислота. Но, что больше всего вводило его в такое потрясение, так это неоспоримый факт, выявленный во время опытов – Плесень живая. Живая не в плане как гриб или растение или та же самая обычная плесень, что заводится на испорченной еде, тут дело было не только в этом… Клетки под стеклом будто давали ответную реакцию на всё, что с ними собираются делать. К ультрафиолету и щелочам они были равнодушны и оставались пассивны, но стоило поднести к ним ещё незажжённую горелку, как они активизировались, дрожали и явно пытались «уйти» от возможного источника возгорания даже до того, как он появится. Та же самая реакция была и на кислоты. С гормонами же всё было гораздо сложнее. Клетки не давали предусмотрительной реакции до начала воздействия, но позже отвечали совсем как клетки мозга, нейроны. И более того, стоило им один раз дать смесь, содержащую синтетический дофамин, как при следующем опыте взаимодействия с ним (уже после других тестов с иными раздражителями) они снова активизировались, стоило капле со смесью оказаться рядом. Только в этот раз они не дрожали, а напротив, пытались приблизится к источнику гормона счастья и активизировались уже по-другому. Солнце сделал вывод, что клетки запоминают всё, что с ними делали и действуют, опираясь на лучший для себя исход, предугадывая его заранее. Или не предугадывая, а зная точно?
Солнце сидел за микроскопом, крепко схватившись руками за волосы, и уставился в стол. Мысль о том, что клетки Плесени больше соответствуют нейронам и его собственным, ещё не захватила его так сильно как недоумение от мысли более невероятной:
– Как… Как она узнает? – шептал он себе под нос, – Она знает всё, что я собираюсь с ней делать! Но как… Как??? – простонал он, поднял голову и презрительно посмотрел на предметное стекло, – Нет ни глаз, ни рецепторов, ничего! Как ты это делаешь?!
Плесень оставалась неподвижна. Если на первых опытах с огнём и кислотой она ещё пыталась ускользнуть из тесных объятий двух предметных стёкол, то теперь оставалась смирной, будто сама была заинтересована в том, что помимо дофамина ещё интересного может предложить это странное существо.
Солнце тяжело вздохнул. У него никак в голове не укладывалось, что этот крохотный кусочек биомассы может то, на что и не каждый сложный многоклеточный организм способен.
Солнце размял шею и посмотрел на обрубок щупальца, под тонкой кожей которого ещё светлело желтоватое пятно. Нахмурился в раздумьях. С тех пор как я уменьшил приток крови к зараженной части и поднял давление, она разрастается очень медленно. Если бы она сохраняла прежний темп роста, то уже достала бы до печени, но она как будто… Он широко раскрыл глаза, ошарашенный своим же предположением. Не хочет?!
Эта догадка настолько потрясла его, что он некоторое время даже ни о чём не думал. Рассудок не скоро вернулся к нему. И он решил продолжить опыты. Попробую электричество. И снова дофамин. По дозе за каждый удар током. Станет ли она терпимой к электрошоку,