Хранитель. Виктория Шувалова
дряхлое детство, припорошенное пылью.
Кирилл смущенно улыбнулся, отпер замок и пропустил Алису вперед.
Темный коридор пах затхлостью и сыростью. Под ногами скрипнул старый паркет. Слезы подступили к глазам.
Алиса осторожно переступила порог, машинально пошарила ладонью по стене в поисках выключателя.
– Лампочки, – прошипела она.
– Пробки, отойди.
Кирилл протянул руку к древнему дисковому счетчику и нажал белые кнопки на круглых пробках. Старая деревянная люстра под потолком вспыхнула желтым светом, осветив посеревшие от времени обои, отходящие от стен, черные нити пыли и потемневшее зеркало.
Ближайшая от входа комната принадлежала Алисе. Два больших окна, деревянные широкие подоконники, ее скрипучая кровать в нише, заправленная цветастым покрывалом, громоздкий диван у противоположной стены, детский велосипед, мягкие игрушки, зеленый ковер на стене. Все осталось таким же, каким было в день их отъезда. Словно сюда никто не заходил с тех пор как они с мамой бежали. Алиса осторожно погладила пластиковый нос кучерявого медведя, набитого опилками. Когда-то он был ростом с нее, а теперь казался слишком маленьким. Этого медведя папа подарил маме еще до рождения Алисы…
Родительская комната осталась нетронутой: диван собран и накрыт коричневым покрывалом из жестких толстых ниток, узкое кресло, в котором спала Алиса до пяти лет. На лакированной тумбе пылился пузатый телевизор с тремя кнопками и торчавшими металлическими штырями, которые папа крутил плоскогубцами, чтобы прибавить громкость. Рядом открытыми дверями встречал трехстворчатый шкаф на косых ножках, пропахший нафталином. У окна на столе все так же ждали фарфоровые статуэтки черно-белой сороки с отбитым клювом и белоснежного слона с поднятым хоботом. Брать для игры их запрещалось. Алиса мечтала о том, как вырастет и будет играть ими, сколько душе угодно.
А теперь даже прикоснуться не могла…
На подоконнике сиротливо ютились птичьи клетки. Папа держал канареек, наполнявших квартиру звонкими трелями и раздражавших маму до зубного скрежета.
– Ни разу у вас не был, – признался Кирилл, с интересом оглядываясь.
Алиса пожала плечами. Если она скажет хоть слово, расплачется. Горло сдавило.
Она столько раз представляла, как вернется домой, пройдется по их квартире, ощупает каждый сантиметр, вспомнит детство, папу… А в квартире ее ждала лишь неотвратимость произошедшего, покрытая пылью прошлого. И детская, добрая ностальгия сменялась ненавистью. Это все у нее украли. Пока папа был жив, они были счастливы здесь, все вместе. А папу тоже… украли. У нее, у маленького ребенка, который не хотел никакой войны между Хранилищами, не хотел чужих предательств и боли. Она всего лишь хотела, чтобы мама и папа были всегда рядом…
– Идем, – бросила Алиса севшим голосом, проходя мимо Кирилла.
– Уже?
Она не ответила, рванула на себя входную дверь, вышла в темный коридор четвертого этажа и судорожно вздохнула. Ей нужна пауза. Минутная. Секундная. Выйти в черный, залитый дождем двор, сесть