Будущий Новый год. Velikaya Lives
стук своего сердца, только свой путь. Пусть самый трудный, надо суметь пройти по нему… Даже если злые лица, усмешки и слова как кирпичи… Но там, на этом пути, есть причина для дыхания, и она является смыслом для жизни, а он в тоске по вечному поцелую. Если всегда думать об этом, каждую минуту, каждую секунду, мгновение… во сне, мечтах, надеждах… этот путь действительно обретает смысл!
А потом смысл действительно принимал форму, когда она всем своим существом ощущала присутствие Гора, который приходил отведать напитка и которого иногда, когда глаза привыкают к темноте, она даже видела.
Он проявлялся в сумраке ночи, в отбрасываемых лунных бликах, проникающих в пещеру сквозь ничем не прикрытый вход, высоким, размытым дымчатым контуром мужского силуэта. Гор присаживался на пол, рядом с ее постелью, и тогда страх одиночества покидал Белокуриху.
Под покровом Гора ей было очень уютно и спокойно, она, как женщина, ощущала свою защищённость и его повседневное внимание, заботу о ней.
Они не разговаривали, не издавали ни звука, но в этой тишине были слышны наполняющие пещеру движения их мыслей, сердечных вибраций, энергетических потоков, было слышно их безмолвное общение, сближение душ и сильное притяжение, влечение друг к другу.
Все ночи напролет Гор был рядом с ней, неизменно потягивая длинный чубук, а она, не отводя от него глаз, любовалась грубыми, но такими красивыми, ставшими для нее родными чертами его лица.
Тонкой струйкой тянулся из трубки дымок и клубился, наполняя их жилище приятным еле ощутимым запахом, похожим на благоухающий аромат рябинового цвета.
Белокуриха запомнила этот запах рябиновых смол и даже предугадывала появление Гора по неповторимому пьянящему шлейфу табака с горчинкой, которым хотелось упиваться, вбирая его своим дыханием, всё глубже и глубже наполняя грудь, и спокойно под покровом его туманности засыпать.
Она спала, а Гор, любуясь, смотрел на Белокуриху долго и нежно, поглаживал шелк ее волос невесомой рукой, играя, наматывал локоны на пальцы, всё больше и больше влюбляясь чистой, светлой любовью в эту сильную, отважную, очаровательную, красивую женщину. Он заглядывал в ее глубокие лучистые глазки, смахивал ладонью с них слезы так тихо и нежно, будто спокойный, чуть ощутимый ветерок, слегка касаясь кожи. И однажды, жалея ее, Гор не удержался от избытка нежных чувств, захватил Белокуриху в объятия и поцеловал.
С этим ласковым поцелуем согревающее тепло потекло в уже давно выстывшее без любви сердце Белокурихи, наполняя его до краев. Она приоткрыла сияющие радостью глаза.
– Я ждала вас, – тихо прошептали ее губы, – и очень боялась, что вы не придете.
– Не-е-ет, – полился приятный, бархатный, чуткий, приветливый полушепот. – Я теперь рядом с тобой навсегда и никогда не оставлю одну, – крепко обнимая Белокуриху, говорил Гор, – потому что я полюбил тебя всем своим сердцем, всем своим существом