Полет за точку невозврата. Виктор Ягольник
белье полощут, как-то узнали, что у меня в доме или, может, рядом есть кто-то не похожий на дирика. Ну, такой парень с горящими волосами и голубоглазый. Среди нас таких нет.
Он помолчал, пока Гурант переваривал в своей голове эту ситуацию, и потом добавил:
– Только послезавтра обязательно, так как через 8 дней будут выборы старейшин.
Рогул окончательно решил стать кандидатом в старейшины на этих выборах.
Я прислушивался к их разговору, но ничего не понимал. И только по жестикуляции рук и взглядам в мою сторону понимал, что речь идет обо мне. Ну, как бы решалась моя судьба. А вообще мне надоело стоять и слушать все эти переговоры. И ни каких фотокамер, никаких вспышек, никаких репортеров! Я сел на что-то напоминавшее табуретку. У меня внутри будто все опустилось, так как я уже понял, что никакого «розыгрыша» нет, и не будет. Что все, что было и есть – это правда. И я сидел, неподвижно уставившись бессмысленным взором в пустоту.
Собеседники, глянув на меня, переглянулись и расхохотались.
Это было хорошим знаком. Значит, хоть пытать меня не будут, а, может, еще и накормят. Да, это сколько же я не ел? Е-мое! Еще вчера вечером как мы «бухали» на расслабоне, так после у меня во рту и ни крошки. Где было у меня вчера, и где я сейчас? Разобраться бы, что и где! Ой! Да как же мне жрать хочется!
Ну, просто телепатия какая-то. Как только вышли из комнаты мои собеседники, ко мне подошла женщина и рукой показала, что бы я шел за ней. В другой комнате стоял стол и вдоль него тянулись деревянные лавки. Но главное, на столе стояла миска, от которой шел пар. Рядом была какая-то зелень и куски хлеба. Я понял, что это для меня, поэтому я сразу сел за стол и начал быстро есть. Я даже не пытался понимать, что это мне напоминало. Из разных дверей торчали любопытные головы и с улыбкой наблюдали за мной. Мне было не до них. Во мне проснулся голод, и я спешил его усыпить!
В комнату зашел хозяин. Крикнул, наверное, что-то типа «Кыш» и все двери захлопнулись. Он посидел немного, глядя на меня с улыбкой, что-то проговорил и ушел. Потом пришла все та же женщина и повела меня в другую комнату. Там она показала на топчан, затем наклонила голову, прижала к ней ладонь и закрыла глаза. Затем открыла глаза, улыбнулась и вышла. Я не тупой, я все понял.
Спал я долго. Рядом никого. Когда я выглянул в окно, то солнце было уже высоко. Ну, не совсем высоко, но часов 10 утра уже было. Скинув с себя рогожку, я увидел, что я совершенно голый. Осмотрел себя, ощупал. Все было цело и вроде, даже, не кастрировали. Шучу! А что, все можно ожидать от этих чебурашек! На табуретке рядом лежала вся моя одежда выстиранная и высушенная. Блин! Могли бы и погладить! А шо! И когда это они меня раздели? И зачем? Но, вспомнив в какой дряни я «купался» и как от меня парфюмило, протелепатировал своим покровителям свое «спасибо» за оказанный сервис.
Рядом на лавке лежал полиэтиленовый пакет и карманный ножичек Я сразу схватил полиэтиленовый пакет, раскрыл его и вынул совершенно сухие свои документы: два паспорта – русский и украинский, летную книжку и удостоверение пилота второго класса.
– Так, с документами я не пропаду, –