Новая Зона. Аллергия. Александр Свистунов
усмехаюсь, забираю оставшийся.
– Русский свин, – плюется словами Гайлинг, – я тебя сейчас буду фаршировать пулями.
– Ты, блин, петух гамбургский, – отвечаю, – я тебе перья ощипаю и бульон сварю.
Гляжу, морда у него стала красная от злости, то ли он родом из Гамбурга, то ли я с петухом попал, силится еще что-то сказать, только слов не находит. Потом выдавливает сквозь зубы презрительно:
– Учти, Фокин, я есть всегда победитель.
Капитан Эдвардс ехидно напоминает:
– Если выпустите все пятнадцать патронов оба, – говорит, – а друг друга так и не убьете, дуэль будет считаться законченной, инцидент исчерпанным.
Мы одновременно киваем и занимаем свои позиции у противоположных люков – входов в бункер. Излишне говорить, что никакого освещения в подземелье нет, стрелять придется наугад и на слух. Ну, прыгаю я во мрак, думаю еще, как бы ноги не сломать или на штырь арматурный не напороться. Высота-то приличная, метра два с половиной, а по лесенке спускаться времени нет, слишком долго на виду буду. Прыгнул я, пятку одну отбил, под ботинком стекло хрустнуло, должно быть, бутылку из-под кока-колы кто-то здесь бросил. Тут же Гайлинг две пули мне послал, хорошо, что мимо, я ответил двумя выстрелами на его вспышки. Слышу, ругается:
– Доннерветтер, Фокин свин. Куртку мне продырявил, ничего, я тебе шкуру-то попорчу.
Молчу, не отвечаю, кинул камешек в сторону, сам слушаю, где там скрип шагов его раздастся, потому как ни черта не видно, только где-то люк, через который я прыгнул, светлеет. Гайлинг не купился на камешек. Слышу, тихо-тихо ползет мне навстречу. Ну, думаю, хитрая он бестия, придется по полу стрелять. Хотя тут мусора бетонного и завалов полно – стало быть, прямой выстрел не пройдет. Однако стреляю на слух. Трижды. Мимо. Он отвечает. Я считаю выстрелы. Тоже три. У нас еще по десять патронов. Обстреляться можно. Думаю, камней здесь кучи огромные. Может, покидать кругом? Авось попаду, закричит, тут я его и пристрелю. Начал я камешки кидать и перестал слышать, как он ползает. И вдруг девять выстрелов подряд совсем рядом. Девятым он мне в левое плечо попал, змеюка. Рассмотрел-таки меня в темноте при вспышках. Упал я, застонал коротко и типа дух испустил, а сам по возможности потихоньку ближе к выходному люку отползаю, но так, чтобы на освещенное место не попасть, и затаиваюсь. Думаю, придет меня добить последним выстрелом, тут я его и кончу, а не рискнет, струсит, тогда наверх будет подниматься, чтобы мертвым меня объявить и дуэль прекратить, а у меня десять патронов, расстреляю, как в тире. Только зубы пришлось сцепить, чтобы не стонать. Плечо горит. Рукав весь кровью пропитался. Одна мысль: только бы сознание не потерять от боли! Гляжу, эта осторожная сволочь не рискнула шарить в темноте в поисках меня. По лесенке осторожно поднимается и внимательно темноту слушает. Тут я его и снял с лесенки. Две пули всего понадобилось – в мягкое место. Убивать его не хотел. Все-таки свой, легионер. Такие дела были много лет назад. И я был молодой и горячий.
Кошечкин