Тысячи осеней. Том 1. Мэн Сиши
в себя, как ее руку пронзила резкая боль, да такая, что из груди вырвался крик.
Любой мужчина, заслышав этот вскрик, если не сжалился бы над девицей, то, по крайней мере, ослабил бы хватку. Вот только личина простодушного монашка сыграла с притворщицей злую шутку, да и противник ее обладал поистине каменным сердцем: несмотря на жалобные стоны, он только усилил натиск, отчего кости несчастной затрещали – ей с легкостью раздробили запястье. Следом девица взмыла в воздух, но не потому, что решилась бежать. Ее просто-напросто подбросили вверх и отшвырнули прямо в колонну храма.
Ее хрупкая фигурка со всего маху врезалась в камень, отчего колонна, казалось, дрогнула. Закашлявшись, притворщица медленно сползла вниз и упала наземь. Изо рта ее брызнула кровь. Теперь искалечены были обе руки: одной раздробили кости, а другую изранили тонкие светящиеся клинки. Что ни говори, но дела у притворщицы шли хуже некуда, и выглядела она жалко. Впрочем, потерпев сокрушительное поражение, девица духом не пала. Вскинув голову и впившись взглядом в незнакомца в темных одеждах, она обратилась к нему глухим голосом. Рот ее был полон крови, отчего вопрос прозвучал невнятно:
– Кто же… ты?..
– Что ты на меня так смотришь? – незнакомцу в темных одеяниях, видно, не понравился ее взгляд. – Даже объединившись, Юань Сюсю и Сан Цзинсин не посмеют хвалиться, что без труда одолеют меня, что уж говорить о тебе?
Незнакомку, что взяла себе личину монаха, звали Бай Жун, и она состояла в школе Обоюдной Радости. Услышав имена старших, девица тут же переменилась в лице.
– Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, как ваше имя?
Однако на ее вопрос ответил кое-кто другой. Судя по всему, он выжидал подходящего случая неподалеку.
– Хотелось бы знать, что привело главу Яня сюда?
«Глава Янь… Неужели Янь Уши?!» – изумилась Бай Жун, и глаза ее широко распахнулись.
Будучи лучшей ученицей школы Обоюдной Радости, она нередко слышала о достопочтенном Янь Уши. Пускай три школы неправедного пути вышли из одного истока, однако уже давно пребывали в раздоре. И когда Янь Уши удалился в затвор на десять лет, оставив Чистую Луну без присмотра, школа Обоюдной Радости не преминула воспользоваться слабостью соперников: как говорится, побросать камни в упавшего в колодец. За десять лет они сумели доставить школе Чистой Луны немало забот и хлопот. Но теперь Янь Уши возвратился, взял дела школы в свои руки и принялся воздавать за содеянное. Так что нельзя посетовать, что Бай Жун совсем не заслужила свою тяжкую рану.
Между тем Янь Уши, заслышав вопрос неизвестного, криво ухмыльнулся и проронил:
– Раз даже ты, плешивый старый осел, заявился, так отчего же и мне не прийти?
Будто бы в ответ на его слова из мрака ночи степенно вышел буддийский монах. В руках он держал нефритовый колокольчик. Как ни погляди, но на «плешивого старого осла», как сказал о нем Янь Уши, этот человек нисколько не походил. На вид монаху было не больше тридцати,