Каково быть вундеркиндом. Наталья Коноплёва

      Павлик школьник

      Как мы с Пашей были у академика Колмогорова

      «Лампочка на планете Плутон» – здесь я уже рассказывала, как восьмилетний Паша по дороге из школы с легкостью вычислил яркость Солнца над малой планетой Плутон.

      Такими вещами Паша удивлял нас каждый день. Удивительно и радостно было за нашего маленького мальчишечку. Но и тревожно: мы с Игорем, выпускники лучших вузов в стране – уже мало чему можем его научить, кроме бытовых навыков. Ни я, ни Игорь не взялись бы за решение подобной задачи, просто не знали бы, с какой стороны подступиться. А Паша знает!

      У кого же ему дальше учиться?

      Кто-то из друзей посоветовал обратиться к академику Колмогорову. Это был известный математик, основатель Колмогоровской школы для математически одаренных школьников при Московском университете.

      Я узнала по справочной службе телефон приемной академика Колмогорова, позвонила его секретарю и записалась на прием! Секретарь спросила мою должность, я ответила: – Домохозяйка! (Я тогда не работала). Мне, не поперхнувшись, назначили день и час приема. Не говорите, что тогда было другое время или другие люди. Настоящие люди науки и культуры всегда были доброжелательными и тактичными. Они и сейчас такие.

      Это было начало марта 80-го года. Паше вскоре должно было исполниться 9 лет, и он заканчивал четвертый класс 198 школы.

      В назначенное время мы с Пашей вошли в просторную приемную академика в высотном здании МГУ. Секретарь усадила Пашу на диванчик в приемной, а меня проводила в тесную комнатку, где за письменным столом сидел Андрей Николаевич Колмогоров. Он поднялся ко мне навстречу и пожал мою руку. Пригласил меня сесть и стал внимательно слушать.

      Я коротко рассказала о сыне и наших с ним проблемах и показала тетрадку, куда я по памяти записала несколько задач, придуманных Пашей и остроумно им решенных.

      Андрей Николаевич пожаловался на плохое зрение и попросил, чтобы я сама прочла эти задачи. У него были очень светлые голубые глаза. Хотя на фотографиях, где он моложе, его глаза темные. Волосы негустые, короткие, седые. Узкое светлое лицо. И еще я обратила внимание на очень скромную, поношенную одежду. Ему было тогда под восемьдесят лет, но его живой разговор не позволял назвать его стариком.

      Я прочла ему две-три задачи из тетрадки, он слушал и радостно кивал. Особенно похвалил задачу про Солнце на Плутоне и сказал: – Красивое решение. У меня некоторые ученики тоже такие задачи решают.

      Я промолчала, зная, что в Колмогоровскую школу набирают старшеклассников из 9—10 классов.

      Потом Андрей Николаевич стал рассказывать об особенностях ранних одаренных математиков, и это было очень интересно! Он подробно рассказал мне, как зарабатывал репетиторством в Киеве (странно, в его биографии нигде не упоминается учеба или работа в Киеве), и ему достался ученик, высоко одаренный математически. Он блестяще усваивал высшую математику, но никак не мог понять, что такое квадратный метр. Андрей