Битва за Игнис. Ана Адари
равнину вместе с другими мужчинами и вольется в ряды горцев, которые отправятся на войну с аль Хали. И когда Кахир станет героем, а иначе и быть не может, мать Веста больше не посмеет поднять на него руку. Война для Кахира означала свободу.
Во время учебного боя с Хансом бастард аль Хали не удержался на ногах. Они сражались на самом краю горной кручи, и Кахир упав на камни, стремительно покатился вниз. Он успел повиснуть на руках, они у юного воспитанника Ханса были неимоверно сильные. Поэтому Ханс, нагнувшись над пропастью, не спешил вытаскивать парня.
– Как ты там? – насмешливо спросил он, глядя на черную макушку, торчащую над каменной грядой.
– Нормально, – Кахир сплюнул вниз, и его плевок смачно разбился об острые камни.
– Не боишься. Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Ханс. – Ладно, вылезай оттуда, – он протянул Кахиру руку.
Миг – и парень оказался наверху.
– Я тебя зацепил, – озабоченно сказал Ханс, заметив кровь на плече у Кахира. – Дай-ка рану промою. Снимай рубашку.
Кахир отшатнулся.
– Что такое? – нахмурился Ханс. – Я не девица, чтобы меня стесняться. Да и девицы, небось, уже все рассмотрели, – рассмеялся он, оглядывая ладную фигуру своего воспитанника.
Но Кахир отчего-то помрачнел.
– А ну, раздевайся! – прикрикнул на него Ханс. – Ты собрался в поход. А там, бывает, мужики купаются голыми, когда дорвутся до воды. Причем, скопом, а не поодиночке. Ишь, какой стеснительный нашелся!
Парень, молча, стянул рубашку, и Ханс ахнул, увидев багровые рубцы:
– Кто ж тебя так?
– Мать-настоятельница, – хмуро сказал Кахир. – Я виноват.
– Тем, что родился на свет, – понимающе сказал Ханс. – Так вот, значит, как она мстит.
– Я не понял, брат? – удивленно посмотрел на него Кахир.
– Потом поймешь. Идем-ка к Ратте. Она с этим лучше справится, – Ханс кивнул на рану на плече у Кахира. И задумчиво сказал: – А вот что делать с этим…
Рубцы на спине у парня оказались очень уж красноречивы. Поэтому после перевязки Ханс спросил у Ратты, отозвав ее в сторонку:
– И часто она его бьет?
– Почти каждый день, – Ратта в отчаянии закусила губу. – Умоляю, брат, останови ее! Стоит Кахиру обратить внимание на какую-нибудь девушку, как мать Веста требует его к себе. Она словно чует. Сначала отчитывает его, напоминает о смертных грехах, о том, что он находится в Храме, а потом наказывает. Она сама его бьет.
– Понятно, – усмехнулся Ханс. – У других-то женщин рука не поднимется полосовать такое тело, даже у сестер-адепток. Ведь многие прошли через школу имперских борделей и научились ценить натуру. Кахира природа щедро наделила. Хотя, чему тут удивляться? Он же аль…
– Тс-с-с! – Ратта испуганно приложила палец к губам. – Об этом никто не знает кроме нас с тобой! Только мы побывали в красных каменоломнях вместе с матерью Вестой! Мне отрежут язык, если я проговорюсь, – Ратта испуганно оглянулась.
– Я с ней поговорю. В конце концов, в этом есть моя вина.
– О