В этой истории не будет злодея, и не станет героя. Дарья Милл
и сам не ожидал, что струшу, – произнёс Деми так, словно все слова Софи прошли мимо него. Он просто не мог слышать ту, что собирался предать. – Но я стоял там, как вкопанный, и смотрел на то, как один из них пытался подняться. А Безумные развалились на полу так, словно одного только взгляда друг друга им было достаточно для того, чтобы испустить дух. Всё это просто ужасно. – Сожаление комом скопилось в его горле и желчью обожгло язык. Деми закашлялся, пытаясь прийти в себя, но то у него всё никак не выходило. – Я не понимал, что нужно делать. Подумал о том, как сильно подставляю тебя, но мне всё равно было плевать. В итоге я заставил себя передумать. Ты не должна была умирать просто из-за того, что связалась с такой тряпкой, как я. – Деми сильней стиснул руки и упёрся в них лбом. Слёзы стекали по его бледным, как лунный свет, щекам и с подбородка падали прямо на трясущиеся колени. – Я и не знал, что могу быть таким. Мне было так страшно. Ничто тогда не имело значения. Я просто хотел, чтобы меня не трогали. Чтобы всё прекратилось. Даже если бы тогда тебя начали убивать, я бы не сдвинулся с места. Не смог бы. – Рыдания заставили его замолчать, но совсем скоро, уже совсем тихо, он наконец произнёс: – Я думал лишь о себе. Это отвратительно. Я отвратителен.
– Вот значит как, – нарочито медленно и спокойно произнесла она, надеясь, что он не заметит одолевшей её печали. «И почему только всё это меня так задело?». Не понимая, что в такой ситуации стоит говорить в ответ, Софи прикрыла глаза и, глубоко вдохнув, проговорила: – Может быть, я кажусь тебе жестокой, но это не значит, что я бессердечна.
– Тебя вынудили обстоятельства, да и меня тоже. Но ты спасла меня, и ни один раз. Кто бы на твоём месте смог поступить так же? Я раздражаю тебя, и с самого начала ты меня ненавидишь, но это не мешает тебе видеть во мне человека. – От собственного признания, звучавшего из чужих уст, Софи вдруг замерла. В ней мешались презрение и сострадание. Ужасные, понятные им обоим чувства. – Знаешь, почему я осмелился убить ту женщину в лесу? Потому что от этого зависела и моя жизнь. А ты стояла внизу и дожидалась, когда я спрыгну, хотя точно знала, что от меня тебе никакой пользы. Ты даже не уверена, смогу ли я помочь тебе попасть в Центр.
Деми схватился за голову, с силой сжал её и сгорбил спину. Самый страдальческий вид из всех, что Софи доводилось видеть. От собственной неприязни к нему ей тут же стало не по себе. «Возможно, раньше и он заслуживал большего. Хотя бы за то, что может быть искренним. Совсем не таким, как я».
– Мне стыдно, – пробормотал Деми себе под нос. – Очень за себя стыдно.
Он не видел ни Софи, ни того, что она делает, но оставался спокоен так, будто и вовсе перестал её опасаться. После встречи с Разумным им обоим стало предельно ясно, кого действительно стоит опасаться. Не здоровых или тех, чей мозг давно поглотила зараза. Безумные отступили на второй план. Теперь же вся проблема была в собственном безволии. Малодушие стало новым обликом болезни. Чума скрывалась в людских сомнениях.
– Знаешь, а ведь я