Безумный умный мир. Ирина Перовская
постоянстве всего, что ее окружало. А судьба вот как повернула….
Странно, но после того, как Милка только что проговорила вслух свои сумбурные рассуждения о муже, то сразу почему-то мысль об измене Влада перестала быть нестерпимой и уже не несла боль ее душе. Куда жальче было украденный кошелек с банковской картой. И в сердце закрались непривычные ростки сомнения:
– А я? Люблю ли я Влада? Или… больше не люблю? Ого, какие смелые умные мысли о муже приходят в мою глупую голову…. Не люблю? Ну и что с того, что я так сказала? Я же сошла с ума, значит, мне можно так думать!
Осмелев от своей злой решительности, Милка уже весело и со снисходительностью к самой себе, додумала:
– Кошелек украли? Да и пусть! Он уже старый, у него даже защелка сломана и из него все вываливалось, мне его Влад сто лет назад подарил. Денег там было совсем чуть-чуть. Банковскую карту только жаль, хотя…, – она тут же ойкнула, как девочка, и полезла рукой в карман юбки. И… вытащила свою банковскую карту! – Ух, ты! Оказывается, я в магазине ее машинально в карман положила, а не в кошелек! Вот оно хорошее, нашлось в плохом! – обрадовалась Милка и уже громче произнесла: «Ура!» и впервые за последние часы искренне и весело улыбнулась: – Самое время отметить!
Она с удивлением взглянула на бутылку шампанского, которую продолжала держать в своей руке, покачала головой, словно увидела эту бутылку впервые и хмыкнула:
– А что?! Вот прямо сейчас и отмечу новый поворот в моей жизни! И не стоит умничать, Людмила Николаевна, поняла?! Нужно глядеть на вещи проще. Горе случается только от ума, так даже классики считают! А кто я такая, чтобы спорить с классиками?! Умным быть невыгодно, это только дуракам всегда везет! Вот была б я стопроцентной дурой, вовсе бы не думала обо всем этом, и не гадала бы «люблю – не люблю», а тупо напилась бы и позабыла обо всем плохом.
Милка повертела бутылку, разглядывая ее со всех сторон и прикидывая как с ней поступить. «Так…, а как же мне его пить? Ни стакана нет, чтобы налить, ни конфетки, чтобы закусить…. Никогда не пила одна, тем более средь бела дня, на улице города. Можно, конечно, это сделать дома, но… как раз туда возвращаться не хочется. От слова совсем. Что же делать?» – задумалась она и растерялась, не находя ответа. И, подперев рукой подбородок, наклонилась, замерла, застыла, почти в позе Роденовской скульптуры «Мыслителя».
Сколько времени эта молодая женщина («почти еще девушка!») так просидела – она не заметила, а очнулась, лишь, когда ветерок взметнул выбившуюся из прически прядь волос и пощекотал ею по шее. Мила передернула плечами, подняла руку, чтобы убрать волосы и тут же вздрогнула от того, что над ней, прямо ей в ухо кто-то произнес:
– Дама желает выпить? Помочь?
Милка чуть ли не подпрыгнула на месте от неожиданности и развернулась всем телом в ту сторону, откуда доносились эти слова. И уставилась во все глаза