Джампер. Евгений Турецкий

      Я подошёл к двери, к своей двери, между прочим, и замер. Мозг усиленно отказывался поверить в происходящее. Бабушка… Сколько лет я уже не звонил в эту дверь, а открывал своим ключом. Вот и сейчас стоял в растерянности: открыть самому или все-таки позвонить. Каждая секунда тянулась как резиновая, долго и с надрывом. А я стоял. Пока дверь сама не открылась. А на пороге стояла бабуля. Моя родная, живая, как будто ничего не было и мне всё это приснилось в страшном сне. Как же я по тебе скучал, милая… Всё в том же совдеповском халате и своих нелепых очках в роговой оправе… Невольно у меня покатились слезы. И перехватило горло.

      Ну, не переживай, Серёжа, ты же ничего не натворил, правда? Сейчас мы во всём разберёмся и всё будет хорошо. – Она успокаивала меня, как ребёнка, обняв и прижавшись головой к моей груди. Так как рост позволял дотянуться только до туда. – Заходи-заходи. Сходи ка умойся, а я пока чайничек подогрею.

      Я зашёл в ванную комнату, не разуваясь и не заглядывая в кухню и комнату. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего я там не увижу. На полотенцесушителе висит два полотенца, по всей видимости, одно моё, второе бабулино. Я умылся, пробил свой зарёванный нос, принял гордый вид и пошёл на встречу неизведанному, но неотвратимому. В кухне, за столом, сидел мужчина лет пятидесяти. Спортивный вид и осанка выдавали в нем военного, пусть даже и в отставке.

      Ну, здравствуйте, Сергей Александрович!

      И Вам не болеть, Виктор Анатольевич!

      Серёжа, кто тебя учил так разговаривать со старшими?! – вмешалась в разговор бабушка, которая, как раз налила мне чай и ставила кружку на стол. Да, для неё я, видимо, был всё ещё мальчиком, которого она нянчила с рождения. Она же не знала, что спустя четыре года, после её похорон, в мой восемнадцатый день рождения, родители разбились в автокатастрофе и я был вынужден заботиться о себе сам. Что и придало моему характеру некоторую жёсткость и циничность.

      Ничего-ничего, Наталья Семёновна, это он от волнения, правда, Сергей?

      Правда, Виктор Анатольевич. Может быть Вы мне расскажете, что происходит? А то, с самого утра день как-то не задался.

      Ваша правда. У нас тоже как-то всё не заладилось. Ну да ладно, пейте чай и поедем всё исправлять.

      Что значит «поедем»? – снова ввязалась бабуля – мальчик голодный, уставший, а вы куда-то опять ехать собрались. Ничего не знаю, но пока вы мне всё не расскажете и я вас не покормлю ужином, никто никуда не едет!

      Ну, что ж, негоже обижать хозяйку, да и Вы, Сергей, наверняка соскучились, не будем торопиться. Минут тридцать-сорок у нас ещё есть.

      А что потом? – меня терзали смутные сомнения, как Ивана Васильевича Буншу из известной комедии Гайдая…

      А потом, – шёпотом, наклонившись через стол ко мне, заговорщицки произнёс военный – мы уедем, а другой Серёжа вернётся, так что никто подмены не заметит. – и лукаво подмигнул. Меня это смутило ещё больше. Какой другой Серёжа? Что здесь вообще происходит?! Но вслух, чтобы бабушка слышала,