Лесная нимфа. Тамара Пилипцева
перед свадьбой. А когда выпускной бал у школьников, она работает по двадцать часов. Кстати, она меня предупредила, чтобы мы сообщили ей о твоем приезде. Командирша наша, вся в отца.
– Я рада за Надю. Заниматься тем, что приносит удовольствие, классно.
– Ой, что я всё о нас, – спохватилась она и, посмотрев в глаза племяннице, проникновенно спросила: – Как ты Верочка? Тяжело без родителей?
Вера до глубины души была тронута ее материнским участием. На глазах у нее появились слезы.
– Иногда невыносимо, – тихо произнесла она. – С тех пор как они погибли, все в жизни воспринимается по-другому, все, что казалось незначительным, приобрело смысл, а то, что раньше казалось важным, оказалось пустышкой.
– У меня дня не бывает, чтобы не вспомнить Ирочку, наше детство. Она только на два года меня старше, а для меня таким авторитетом была. Я и в педагогический пошла по её стопам. Жалею, что редко встречались в последние годы. Теперь уже ничего не воротишь, – горестно вздохнула Мария Николаевна.
– Я первые месяцы без них вновь привыкала жить. Хорошо, что подруга убедила на работу в детский сад пойти. Среди детей о плохом не хочется думать.
– А почему в детский сад? Ты же училась на биологическом факультете педагогического института.
– Морально была не готова, а когда пришла в себя, учебный год уже начался. Вот вернусь домой, подыщу работу по специальности, – заверила Вера.
– Вот и правильно! – воскликнула Мария Николаевна. – Сейчас не встретишь семей, которые из поколения в поколение так были бы преданы профессии педагога. Твои бабушка и дедушка были педагогами. Мы с Ирочкой пошли по их стопам. И ты молодец, а вот мои девочки не захотели стать педагогами. А знаешь, наш дед, твой прадед, Лебедев Лев Самуилович, еще с Наркомом просвещения Луначарским Анатолием Васильевичем работал.
– Да, мне еще бабушка об этом рассказывала. У нас сохранилась фотография, где они вместе.
– Наша с Ирочкой мама была хорошая рассказчица.
– Бабушку я хорошо помню, – отозвалась Вера. – Если я делала грамматические ошибки, для неё это была трагедия.
– О, да! Она любила повторять: «Не знать родного языка – это преступление. На нем разговаривали…» И следовал длинный список писателей и поэтов. – Мария Николаевна широко развела руки, показывая величину списка.
– Причем бабушка всегда этот список обновляла.
Вера вскочила на придорожный камень, скрестила руки на груди и с серьезным лицом продекламировала:
– О, великий, могучий, правдивый и свободный русский язык…
– Тургенев был прав. Язык действительно и великий и могучий, – поддержала Мария Николаевна.
Остаток пути в разговорах прошел незаметно. Веру не покидала мысль о том, что стоит рассказать об увиденном в горах тёте, но, взвесив все «за» и «против», она решила пока помолчать. В сельской местности тайное быстро становится явным.
Пока Мария Николаевна готовила завтрак, Вера умылась, переоделась в платье,