Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. Александр Федоров
грехи прощения и разрешения не сподоблять… но и донести вскоре о нем, где надлежит, следуя состоявшемуся 28 числа ныняшнего 1722 года именному Его Императорского Величества указу»[94].
Таким образом, даже о полученных сведениях при исповеди священник должен был поставить в известность Тайную канцелярию[95].
Устанавливалась не только обязанность доносить, но и обязанность уведомлять о различных фактах. При этом предусматривалось обязательное уведомление органов полиции по широкому кругу вопросов.
Так, например, согласно Пунктам, данным Санкт-Петербургскому генерал-полицмейстеру Указом от 25 мая 1718 г.[96], «всем жителям здешним» объявлялось «…накрепко смотреть приезжих, какие люди, и чтоб всякий хозяин тотчас объявил, кто к нему станет и какой человек, а буде утаит или непрямым именем скажет – таких хозяев с наказанием ссылать на галеру, с отбиранием всего, что имеет; равным же образом и об отъезжающих объявлять також и работников, ежели который хозяин наймет кого из гулящих в работу, чтоб прежде дать знать об нем, дабы под тем видом не было какого беглого солдата или матроса и прочих».
В то же время, анализируя нормативные документы указанного периода, необходимо иметь в виду, что под доносителями в них именовались и челобитчики (потерпевшие) в уголовном процессе. Доноситель как лицо, сообщившее о преступлении, если он не являлся челобитчиком (потерпевшим), становился свидетелем[97].
В указанный период начинает широко применяться использование негласного выведывания и тайных подсыльщиков, что находит отражение в нормативных документах. Так, например, в инструкции, направленной астраханскому губернатору Волынскому, указывалось на необходимость учреждения тайных полицейских агентов, ибо губернатору предписывается держать «тайных подсыльщиков» для наблюдения, чтобы «между людьми не было какой шаткости»[98].
Отдельные полицейские функции еще довольно длительный период выполняли помимо органов полиции и другие государственные органы. В том числе предусматривалась и возможность использования этими органами содействия населения в розыске преступников.
Например, Инструкцией чинам воинских команд от 24 декабря 1719 г.[99] (полное название – Инструкция полевых и гарнизонных команд офицерам, отправляемым для сыску беглых драгун, солдат, матросов и рекрут и для искоренения воров, разбойников и пристанодержателей их) перед указанными чинами ставилась задача не только розыска преступников, но и «сыскивать таких людей, через которых можно б их изымать, и посылать для проведения о их воровских пристанищах, сыскав из тамошних жителей угодных людей, которым за то обещать и давать вознагражде ния»[100].
С появлением в России органов полиции для лучшей организации их деятельности неоднократно предпринимались попытки создания структурно обособленных полицейских подразделений, специализирующихся на розыске преступников. Так, в 1730 г. был воссоздан в
См.: Законодательство Петра I. М., 1997. С. 585.
См.:
См.: Указ от 25 мая 1718 г. Пункты, данные С.-Петербургскому генерал-полицмейстеру. – О смотрении, чтобы строение домов производилось по указу; о содержании улиц в чистоте; о допущении торговых шалашей в указанных местах; о съестных припасах, о подозрительных домах, о гулящих людях, о приезжих и отъезжающих; об определении с дворов караульщиков, в каждой слободе или улице старост и при каждый десяти дворах десятского и о распространении повинности постоя на людей всякого чина и звания // Законодательство Петра I. М., 1997. С. 631–632.
Именно при Петре I впервые вводится термин «свидетель», используемый и настоящее время. Он заменяет использовавшиеся ранее термины «видок» и «послух». Об этом см.: Российское законодательство X–XX веков. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма. М., 1986. С. 403, 456.
См.:
Инструкция полевых и гарнизонных команд офицерам, отправленным для сыску беглых драгун, солдат, матросов и рекрут и для искоренения воров, разбойников и пристанодержателей их.
См.: Развитие русского права второй половины XVII–XVIII вв. М., 1992. С. 131.