Спорные истины «школьной» литературы. Г. Н. Яковлев
него охотно, но пересказывают кто во что горазд. Так, одному из самых читаемых и заслуженно почитаемых журналистов пушкинские слова показались, видимо, слишком резкими, и он решил прибегнуть к эвфемизму, смягчив и «облагородив» простодушно-грубоватый, но чрезвычайно экспрессивный и естественный тон дружеского послания. Я имею в виду В. Пескова, написавшего в «Комсомольской правде»: «Давний житель Михайловского, поставив последнюю точку в одном из трудов, созданных в деревеньке, радостно восклицал: „Ай да Пушкин, ай молодец!“» Чувствуете разницу? Другой солидный автор, создатель учебника «Психология», желая подчеркнуть взрывчатую эмоциональность обладателя африканского темперамента, не удовольствовался битьем в ладоши да радостными выкриками и заставил поэта лихо отплясывать: «Известно, например, что, закончив трагедию „Борис Годунов“, А. С. Пушкин так радовался и ликовал, что пустился в пляс, приговаривая „Ай да Пушкин!“». Воображение у психолога B. Крутецкого работает на славу…
А как цитируют великого поэта! Вот Андрей Вознесенский («Новый мир», № 11, 1982): «В хрустальной морозной пушкинской строфе 1829 года замерли крохотные „о“, как незабвенные пузырьки шампанского:
Мороз и солнце…
Открой сокрыты негой взоры…»
На самом деле крохотные «о» замерли у Пушкина не в слове «сокрыты», а в слове «сомкнуты».
Другая цитата, на сей раз из «Учительской газеты»: «…строки из письма Татьяны „и буду верная супруга и добродетельная мать“ нуждаются в серьезном анализе». И подпись: «С. Курылева, член Союза писателей СССР».
Но как можно «серьезно анализировать» слова, которых нет в романе? Ведь Татьяна Ларина на самом деле пишет Онегину: «…была бы верная супруга и добродетельная мать». Неужели и эти оттенки смысла и интонации не имеют значения?
Справедливости ради скажем, что, цитируя, искажают не одного только Пушкина. «Расплачиваются» и другие ни в чем не повинные классики. Ограничусь двумя примерами.
О Сергее Есенине: «Вместе с тем в нем суровая, бескомпромиссная оценка своей собственной жизни: „Теперь там достигли цели. Дорога моя ясна…“» (Ю. Прокушев «Вечный жанр»). Но в той же книге эта строка из поэмы «Анна Снегина» приведена верно: «Теперь там достигли силы…» Д. Устюжанин в журнале «Литература в школе» следующим образом цитирует «Письмо Татьяне Яковлевой» Владимира Маяковского:
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав —
тубо —
собакам
озверелой страсти.
Однако Маяковский написал не «озверелой страсти» (совершенно безграмотное выражение), а «озверевшей страсти».
Думаю, что примеров достаточно. Когда я встречаю подобное (а это, увы, бывает нередко), испытываю чувство неловкости, обиды и беспокойства. Ведь не легкомысленные люди берутся за