Калейдоскоп. Рита Лурье
обрадовало ли его это наблюдение, расстроило или все-таки оставило равнодушным.
– С каких пор смерть по естественным причинам входит в круг ваших интересов? – нарушил затянувшееся молчание молодой мужчина.
Герберт проигнорировал его реплику, снял с носа маленькие круглые очки и убрал в специальный чехол, который носил в нагрудном кармане пиджака.
– И… с каких пор полиция привлекает вас к подобным пустяковым делам, – продолжал Франц. Он бы добавил еще, что любопытствует по поводу того, почему же наставник счел данный инцидент достойным и его внимания, но вовремя остановил себя. И хорошо, что остановил. И не ляпнул еще что-нибудь банальное вроде того, что перед ними – обычный инфаркт миокарда.
Зверь медленно принюхивался.
Он аккуратно подцепил пальцами белоснежную прядь, контрастно выбивающуюся из темной массы густых волос жертвы. Другой человек, вероятнее всего, не придал бы значения такой незначительной детали, но для мужчины она была куда более, чем информативной. Потому что ему уже доводилось видеть людей, помеченных таким образом. Вернее, оставлять людей, которых он сам же и отметил таким образом, опустошив до дна, до состояния гулкой, пустой оболочки.
В голубых глазах Герберта плясали смешинки. Он еще немного помучил своего воспитанника, забавляясь со своими неозвученными загадками, как какой-нибудь мистический Сфинкс, но в конце-концов решился заговорить:
– В первую очередь я предположил, что это последствия твоей переоценки приоритетов, – ученый слегка повел подбородком, обращая внимание собеседника на погоны на плече покойника, – но некоторые обстоятельства вынудили меня отмести эту версию и прийти к выводу, что, в действительности, нам с тобой наконец-то улыбнулась удача.
Шутка? Он что, только что пошутил? Пусть и в свойственной ему своеобразной манере. Франц такого поворота все равно не оценил, упоминания о прошлом и ошибках, оставленных в нем, заставили его нахмуриться.
– Удача, – повторил он задумчиво.
– Это уже шестой такой случай и полиция наконец-то начала проявлять к ним интерес, но с их узколобостью мы имеем достаточно времени в запасе, чтобы добраться до цели первыми, – продолжал Герберт, одним махом сбросив со своего лица все тени прежней веселости, – стоит ли мне озвучивать насколько эта задача сейчас важна и первостепенна для нас обоих?
Франц подавил язвительный смычок и усилием воли заставил себя остаться невозмутимым. В такие моменты ему приходилось напоминать себе о том, что пожилой ученый вовсе не ставит перед собой цели задеть его чувства: он просто не осознает, что его слова могут нанести моральный ущерб собеседнику. Даже напоминание о позорных ошибках прошлого в его устах не несло назидательного смысла, а было лишь констатацией факта, потому что играло в деле важную роль.
– Все они были офицерами на службе у Рейха, – подтвердил предположения мужчины доктор Нойманн, – здесь прослеживается