Бунт. Как разрешить себе быть плохим. Родион Скрябин
нужные в контексте целого механизма винтики. Тогда мне пришла в голову мысль, что меня родили, чтобы нанять на работу, потому что человек создан именно для нее.
Общественное «благо»
Пробежимся по хронологии: в 2013 году я перебрался в Москву из Оренбурга и устроился в «Нетологию» руководителем видеопродакшена, после чего перешел на должность исполнительного директора «Лаборатории новых медиа» в 2015 году. Через два года я стал директором по развитию в «Лайфхакере»[2], где в 2019 году внутри издания появился RND-проект[3], который вырос в отдельный бизнес. Я проверял новую бизнес-модель – продажу бренд-медиа клиентам, она сработала, и мы выделились из «Лайфхакера». Так я стал генеральным директором и совладельцем «Палиндрома»[4].
Я много работал, перерабатывал, мало отдыхал, а потом очень устал и заболел: в феврале 2022 года мне поставили диагноз «депрессивный эпизод средней тяжести».
Помните огромные здания советской архитектуры 1920–1930-х годов? Монолитные, строгие, минимум декора, максимум «пользы», ничто в таких зданиях не должно было отвлекать советского человека от работы. Некоторые архитекторы говорят о них: «Тогда был человек для здания, а не здание для человека». Именно так я когда-то мыслил о работе – это я был создан для нее, а не наоборот.
За несколько лет до депрессивного эпизода у меня уже закралось подозрение, что в системе «работа как смысл жизни» что-то не так, ведь каждое мое продвижение, повышение или прорыв происходили не потому, что я приходил в 8 и уходил в 11, а потому, что хорошо делал свою работу.
Дело в том, что в Оренбурге, где я жил и работал до 2013 года, интересных проектов не было, многие рабочие процессы там шли плохо. Однажды меня звали работать в Федеральную службу исполнения наказаний, и я всерьез рассматривал это предложение. Или, когда я учился на инженера связи в ПГУТИ[5], нам рассказывали о том, что на факультет иногда приходят люди из МВД и ФСБ, чтобы набирать инженеров для защиты секретных каналов связи, – и такие предложения по работе я тоже рассматривал довольно серьезно. Приходилось жить в парадигме «бери что есть», потому что выбора в Оренбурге особо не было, я хватался за возможности и брал на себя полную ответственность за свою работу.
С этими мыслями я переехал в Москву и к любым проектам относился так, будто они были моими собственными, пусть я и был наемным сотрудником. Возможно, в России нет института репутации, но у меня внутри он был, я всегда считал, что мой проект – это моя личная ответственность. Это и позволяло работать эффективно – я до сих пор так отношусь к работе и считаю это верным подходом, только теперь понимаю, что нести ответственность за свое дело не равно работать без сна и отдыха.
Но когда я переехал и очень хотел закрепиться в Москве, я этого не понимал. Работа стояла на первом месте, даже выше меня самого, она стала моим личным смыслом жизни, который в итоге дал трещину. Все, что мы делали в «Нетологии» десять лет назад, – уже устаревший материал. Грустно
«Лайфхакер» – это издание, которое выпускает статьи о здоровье, технологиях, отношениях, спорте, кино и многом другом для тех, кто хочет становиться лучше каждый день.
Research and Development project – проект исследований и разработок.
Оренбургский филиал Поволжской государственной академии телекоммуникаций и информатики.