О поэзии и науке, о себе и других…. Владимир Захаров

      Волнуйся подо мной, могучий океан.

      …

      Лети, корабль, неси меня к пределам дальним,

      По грозной прихоти обманчивых морей;

      Но только не к брегам печальным

      Туманной родины моей.

      …

      Я вас бежал, отечески края…

      …

      И вы, наперсницы порочных заблуждений,

      Которым без любви я жертвовал собой,

      Покоем, славою, свободой и душой,

      И вы забыты мной, изменницы младые,

      Подруги тайные моей весны златыя,

      И вы забыты мной…

      Бессмысленно спорить, какое из стихотворений лучше. Оба пережили смену многих поколений и доказали свое право на существование. Дай Бог всем, пишущим и публикующим сегодня стихи, написать хоть одно такое стихотворение. Большая часть того, что пишется – это трава, судьба которой, отмерев, удобрить произрастание будущей травы. И это еще не худшая судьба. Многое из написанного в каждую данную эпоху, в том числе и стихи весьма ценимых поэтов, просто исчезнет без следа. К сегодняшнему времени, когда единая литературная среда отсутствует, и любители поэзии разбиты на непересекающиеся группочки, это относится более всего.

      Я восхищаюсь приведенным стихотворением Пушкина. Написать с такой высотой о «наперсницах порочных заблуждений» мог еще разве только Блок. Недаром Тынянов использовал выражение «изменницы младые» в своем романе о Пушкине. Но вот «могучий океан», да и вся морская тема – это фигуры речи, чистая условность, сцена и декорация на сцене, где действующие лица – сам автор и «изменницы младые».

      Напротив, в стихотворении Лермонтова автора как бы и нет. Его примысливали потом. На самом деле, главным героем стихотворения является море. Если прислушаться, можно буквально услышать шипение воды у бортов корабля, несущего «парус одинокий». Таков весь Лермонтов. Чего стоит одна строчка: «Люблю я цепи синих гор…»

      Для одних поэтов пространство – это естественная тема, другие полностью погружены в мир, в котором пространству делать нечего. Это лишь одной стороной связано с «уровнем» поэта. Оценивать стихи с точки зрения взгляда на пространство – интересный и независимый взгляд на поэзию. Плохой поэт написать о пространстве не может. В то же время даже очень крупный поэт может его не замечать. Таков был, например, Даниил Хармс. В то же время Александр Введенский, его ближайший друг и литературный соратник по «Обериу» был поэтом пространства, начиная с первых опубликованных абсурдистских строчек:

      до «Элегии», где автор предощущает пришествие времени, в котором пространству не будет места в поэзии: