Алтай. XXI век. Проза. Группа авторов
чуть меньше или больше, у дурочек сразу не разберешь. Всегда одинаково грязные, все в прыщах, волдырях и царапинах, они изъяснялись только матом. Глаголы, существительные, прилагательные – это само собой, но они умудрялись облечь в матюги и союзы, и всякие прочие служебные части речи. Это так, в мирном обмене мнениями друг с другом. Но если, не приведи бог, кто-нибудь обратится к ним или, хуже того, сделает замечание, начнется такое!..
– Здорово, сестренки! – весело приветствует парочку Леха Компот, а случайно оказавшиеся в это время во дворе знают: провоцирует!
Пауза. Взгляд поверх кучи мусора.
– Ах ты, с…, б…, п…, х…, ю!..
«А на Ю-то что может быть?» – поинтересуется непросвещенный. Ответ такой: «Это авторская находка сестер, так сказать, эксклюзив».
– Вот это музыка! – восхищается Леха, наслушавшийся и насмотревшийся на зоне всякого.
Сестра Пологина была на шесть лет старше его, родилась в блокадном Ленинграде и была привезена сюда вместе с другими освобожденными из блокады и с оборудованием завода. Когда она после десятилетки поступила в техникум, брат ходил в шестой класс. К тому времени соседей уже отселили, и Пологины распоряжались всей двухкомнатной квартирой. Детям от того радости прибыло немного, потому что им досталась комната с общим столом, мало того, здесь же помещался телевизор, который по вечерам приходили смотреть полподъезда. В общем, никакой отдельной жизни ни ему, ни сестре. Она, взрослеющая, имела право отсутствовать дома допоздна, а то и вообще оставалась ночевать у подруг. Водилась она с серьезными ребятами: один известный в городе боксер, два футболиста, но больше других Пологина занимал москвич, по словам сестры, сосланный сюда за тунеядство. Она же поведала, что Анатолий (так звали москвича) – сын директора киностудии имени Горького, и это он, папаша, скорее всего, поспособствовал отправке сынка в Сибирь, на перевоспитание. Кто кого в далеком сибирском городке воспитывал-перевоспитывал – вопрос, во всяком случае, проспект утюжили, прибывая числом день ото дня, местные ребята с прическами-коками, в алых рубахах апаш, брюках-дудочках и приталенных клетчатых пиджаках, все точь-в-точь как у отпрыска киномагната. Пологин таскал у сестры полупрозрачные пленки с костями и, кучкуясь с друзьями из двора в отсутствие родителей на квартире у Мони, слушал на радиоле «Рекорд» буги-вуги и рок-н-ролл. Помимо просто друзей у сестры был настоящий ухажер, мастер спорта, член сборной страны по прыжкам с барьерами. Он носил очки и вообще больше походил на заучившегося студента, никак не на спортсмена, да и звали его как-то не по-спортивному – Всеволод. Пологин не испытывал к нему никакой симпатии (то ли дело Толян из Москвы!) и однажды во дворе крикнул в спину тому: «Сева-дрищ!» Убежать от этого долговязого, думал Пологин, легко, но тот настиг удирающего в три прыжка. Подержал за шиворот, усмехнулся и зашагал прочь. Как ни быстр был Пологин, как ни уверен в своей быстроте, преодолеть полста метров в несколько секунд – что-то небывалое! И вправду мастер!
Потом у сестры был инженер с химкомбината (к тому времени она окончила