Верка. Анатолий Изотов
взял их и ушел. Вскоре он возвратился и посоветовал ехать домой, так как операция будет длиться несколько часов и ожидание здесь никак не повлияет на ее исход. Через минуту к ней подошла медсестра и предложила карету «скорой помощи», но Верка, представив, что будет ехать в машине без Виктора, от такой услуги отказалась.
Она пошла пешком и впервые за последние четыре года ощутила такую пустоту вокруг, что ей стало страшно. Дома все спали. Верка зашла к сыну, накрыла высунувшуюся из-под одеяла ножку, присела на край кровати и попробовала запланировать дела на два праздничных дня. Но мысли, словно деревянные шарики, бились о череп и отлетали прочь, не задерживаясь ни на секунду в мозгу, в котором всплывали обрывки молитвы: «…Заступница Милосердная, помоги моему мужу Виктору…» Верка пыталась вспомнить, какие еще слова шептала ее мать во время бомбежки, но в памяти была немая тишина, и она незнакомым голосом повторяла снова и снова: «…Заступница Милосердная, помоги моему мужу Виктору…»
В семь утра она не выдержала и позвонила в хирургическое отделение. Ей ответили, что операция еще не закончена. Через час она вскочила и как ошпаренная помчалась в больницу. В приемной ее уже ждал известный хирург, голос которого она слышала по радиостанции РВ 53, а потом несколько раз видела его на партийно-хозяйственных активах. Он взял Веркины руки в свои мягкие ладони и спокойным голосом произнес: «Нам не удалось спасти вашего мужа; проклятая война еще продолжает косить чудных парней…»Верка не помнила, как вышла из больницы. Очнулась она где-то за городом и вдруг ясно поняла: с этой минуты у нее больше нет счастья… Напрасно она пыталась успокоить себя мыслями о воспитании сына, которому посвятит всю свою жизнь, напрасно пыталась думать о работе, о доме – все казалось неуместным в сравнении с потерей Виктора. Глаза ее были сухими, а в сердце то вскипала, то куда-то проваливалась нестерпимая боль. Вдруг ей захотелось умереть, и от этого стало легче. Она оглянулась, подыскивая место собственной смерти, и увидела одинокое дерево – от его ствола отходил сук, похожий на виселицу. Верка сняла шарф, подошла к дереву и попробовала дотянуться до сука. В этот миг ей почудилось, что легкий поток воздуха поднимает ее вверх, а растение шепчет: «Ну, иди, иди же скорее ко мне!» Она бросила шарф и стремглав побежала домой. Там обняла сына и впервые разрыдалась. Коленька испугался и тоже расплакался. Но Верка уже вновь заступила на материнскую вахту: успокоилась сама, успокоила и умыла сына, приготовила ему завтрак. Затем поднялась к свекрови и объявила о смерти Виктора.
Обряд похорон она пережила относительно легко, потому что перманентный стресс притупил восприятие окружающего мира и всех событий, а непроизвольный психический настрой на то, что это надо пережить, помог не сорваться в критические минуты. Душевные муки начались после. Сначала ее преследовала тень Виктора. Он внезапно появлялся у изголовья, когда она ложилась спать, его голос окликал ее на кухне, делал ей какие-то замечания на работе,