Высота: Реальная история борьбы за свое дело, честное имя и любовь. Дмитрий Сергеевич Лохов
ведешь честно, что обещаешь – делаешь. Даже без документов.
– Знать-то знают, но быть может. – И Дмитрий рассказывает историю с якобы подмененными двигателями на грохотах. – Вот, Борисыч, нашлись какие-то суки, но кто это – непонятно. Может, ты что знаешь?
– Да откуда? – Директор хмыкает. – Сидим тут на краю света, с угольком возимся.
– Но ведь тебя-то я никогда не обманывал?
– Нет, Митрий, не было такого.
– Тогда смотри – тот, кто это все затеял, он обо всем деле больше нас в курсе. – Дмитрий делает паузу, давая собеседнику возможность переварить информацию: Борисыч – отличный директор, производство знает, людей в кулаке держит, но не всегда быстро соображает. – И еще он хочет, чтобы меня и моей «Высоты» больше на этом свете не было. Понимаешь?
– Ну да-а…
– И когда он придет к тебе свое оборудование предлагать или решения какие, то обязательно обо мне заговорит. – Еще одна пауза, во время которой почти слышно, как ворочаются и постукивают куски мыслей в голове Борисыча. – Попытается меня добить. Замазать полностью. Логично?
– Ну да-а…
– И расскажет то, чего человек со стороны знать не может, – продолжает Дмитрий. – Когда случится такое, то ты, Борисыч, позвони мне обязательно, поведай, кто эта гнида! Только ничего им самим не говори.
– Да обижаешь, Митрий! Наберу без вопросов. – Директор Паданской фабрики смеется, тяжело, густо, солидно. – А кстати, раз уж ты проявился сегодня, тут один вопрос. Буреев твой – он там здоров, в больнице не лежит?
– Днем не лежал. – Нутро у Дмитрия холодеет, как всегда в предчувствии неприятностей.
– Да у нас тут с ситами проблемы кое-какие, надо, чтобы кто-то приехал, посмотрел. – Борисыч сопит. – Я Бурееву раз написал, два написал, а он молчит, словно рыба об лед. Невозможно же с ним ничего решить, это уже не первый раз, и летом такая же ерунда была.
Холод в животе сгущается до такой степени, что кишки буквально смерзаются в ком. Возвращается тонкий свист, приходивший днем, когда Дмитрий читал письмо-претензию из Хакасии, глаза заволакивает красный туман.
Вот засранец Петька! Нашел время прятаться от работы.
Новые договора в РТТГ им теперь не светят, но обслуживание и ремонт того, что уже поставлено, – тоже деньги, и на них можно продержаться, затянув ремень, пока ситуация не изменится к лучшему.
– Хорошо, – говорит он. – Я ему напишу… пропишу так, что он в больницу ляжет. Завтра же!
– Да завтра воскресенье же. – Борисыч смеется. – Хотя для вас оно послезавтра. Москва-а!
– Сделаю рабочим, не проблема. – Дмитрий пытается рассмеяться в ответ, но выходит какое-то хриплое карканье.
Это что, через час суббота? Куда делась очередная неделя?
– Ладно, Митрий, планерка у меня на носу, надо бежать. Я тебя услышал. Наберу. Удачи.
– Взаимно.
Дмитрий кладет телефон на стол и некоторое время бездумно таращится в черное окно, за которым размытые огни автомобилей плывут в дождевой