Когда мы были на войне…. Руслан Валиев
неладен!), а потом на меня, на какую-то долю секунды на ее губах появилась легкая улыбка презрения. В обычной ситуации я, возможно, этого бы и не заметил, но в данный конкретный момент все было как на замедленном повторе. Я замечал каждое ее движение, каждую эмоцию, и чем больше я на нее смотрел, тем яснее понимал, что это провал.
– Ты меня извини Володя, но ты не в моем вкусе, да и я пока что не собираюсь заводить никаких отношений. Все, пока, а то промокла вся тут с тобой.
Она засмеялась и забежала домой. План был провален. Дождь усилился, сердце девятиклассника было разбито. Я ненавидел свой дипломат, который мне достался от старшего брата. Ненавидел свои усы, которые выросли над губой и которые отец пока еще не разрешал сбривать. Ненавидел любовь. Я медленно шел домой и не заметил, как весь промок до ниточки.
Дома меня ждал небольшой нагоняй, ибо родители уже были в курсе, что я сбежал с пятого урока. Рассказывать им о неразделенной любви я не стал, а сказал, что просто был не готов к уроку и поэтому решил уйти. Мне наверняка не поверили, но допытывать тоже не стали.
Не знаю, почему именно этот кусочек из жизни я вспомнил в данный момент, когда лежал в полудреме на маскировочной сети в углу ангара. С той поры миновало уже много лет, и это не было особенно ярким событием моей жизни, но факт остается фактом. Именно этот кусочек моего прошлого мелькал в моей голове, когда я услышал команду строиться.
На боевые посты.
Нас построили внутри ангара. Высокий полковник встал перед строем, и, говоря высокий, я не шучу, ростом он был явно выше двух метров.
– Что ж коллеги, не буду сглаживать. Вас ждут тяжелые шесть месяцев, очень надеюсь, что спустя это время вы все живыми и здоровыми вернетесь к своим семьям. Уверен, при этом вы с достоинством выполните стоящую перед вами задачу.
Полковник держался бодро, хоть и было заметно, что легкая гримаса боли появлялась на его лице, когда он делал вдох и выдох во время своей речи. Видимо получил ушиб или перелом ребра, хоть это и не афишировалось.
Так или иначе, напутственная речь оказалась короче, чем я ожидал. После из всего строя (около 50 человек), выбрали двадцать, которые первыми заступят на боевое дежурство и отправятся на позиции. Я тоже оказался в этой двадцатке. Позиций было две и на каждую направлялись по десять человек.
Поступила команда экипироваться и готовится к выезду.
– О как быстро – мелькнула мысль в голове. Бронежилет, забитые патронами 7,62 магазины, гранаты, две аптечки, бронешлем. Все это через двадцать минут было уже на парнях и на мне соответственно.
Что если кольцо зацепится за подсумок,
запихивая гранату, подумал я. На всякий случай я проверил надежность чеки и поглубже запихнул боеприпас. Пожалуй именно в этот момент в полной мере приходило понимание того, что ты на войне. Пока еще не было выстрелов, разрыва снарядов или работы артиллерии, было на удивление очень тихо. Но ощущение лишних тридцати килограммов на тебе и загнанный патрон