Девушка плохого парня. Блэр Холден
самом деле я не просто думаю, я слишком много думаю. Я королева страны рефлексии, поэтому для меня сделать то, что я только что сделала, совершенно не в моем характере. Я каким-то образом умудрилась облить апельсиновым соком парня, который больше известен своей способностью держать обиду, чем своими сексуальными похождениями, и, по сути, попала в центр импульсивных ошибок.
– Мне так жаль! Я не хотела, то есть ты был там, и я разозлилась, и мне так жаль, – мой голос звучит приглушенно, когда я закрываю лицо руками и смотрю сквозь пальцы, чтобы увидеть, дышит ли он огнем и должна ли я начать декламировать свою последнюю волю и завещание, но, к моему удивлению, он выглядит… забавным?
– Что? – спрашиваю я, когда наконец открываю лицо, и он во всей своей красе, пропитанной соком, улыбается мне. Интересно, получил ли он серьезное повреждение мозга за те часы, что я спала?
– Ты разбрызгала сок по всему моему лицу, – размышляет он, все еще улыбаясь.
– Да, Эйнштейн, это так, но это не объясняет, почему ты улыбаешься, как озабоченный парень на углу сомнительной улицы.
Он разражается смехом, и его смех заразителен: я присоединяюсь к нему, хотя до сих пор не знаю, почему он не душит меня голыми руками. Когда перестает смеяться, Коул берет полотенце для посуды и вытирает лицо. Футболка, которую он так старался защитить, теперь испачкана, поэтому, очевидно, он делает то, что считает наиболее рациональным шагом. Он ее снимает.
Мои глаза расширяются, а дыхание сбивается, когда он медленно отряхивается от липкого материала. Это как смотреть рекламу Abercrombie & Fitch, только лучше, потому что его тело гораздо более грехотворное, чем у любой из их отфотошопленных моделей. Я сдерживаю вздох, когда он вытирает полотенцем свой живот, и чуть не падаю в обморок, когда вижу восемь кубиков. Матерь божья, восемь чертовых кубиков.
– Постарайся не спалить дом, в то время как я положу это в прачечную, – хихикает он и выходит из кухни, а я стою там, чувствуя себя абсолютно ошеломленной.
Я знаю, что видела его без рубашки прошлой ночью, но это была ночь и мы были в постели. Тогда это имело смысл, но сейчас, среди бела дня, мое сердце и мозг просто не могут справиться с этим – они оба работают на пределе. Я смотрю на его широкую, гладкую спину и впадины его мышц, пока он уходит от меня в прачечную.
Я смутно помню, как выключаю блендер и пытаюсь перевернуть блинчик, но при этом едва не падаю на пол.
– Главное – это запястье.
Я подпрыгиваю, когда из-за моей талии появляются руки и хватают мою руку, в которой я держу лопатку. Внезапно меня окружает тот же запах, от которого я опьянела утром, и нет ни малейшего намека на сомнение в том, кто стоит за мной. Звук его голоса говорит мне, что он ближе, чем я хочу, и тот факт, что его руки окружают меня, серьезно разрушает мою решимость. Я не хочу, чтобы он знал, что его близость оказывает на меня такое воздействие, поэтому я выпрямляю позвоночник и киваю, как будто слушаю его указания. Его пальцы нежно сжимают мое запястье и помогают мне подбросить блинчик в воздух, чтобы он идеально приземлился в центр сковороды.
– У