Лёлькины страшилки из деревни Страшково. Невыдуманные истории. Ольга Лазарева
верную добычу, и повернули обратно к лесу.
А сегодня на улице было темно, как в колодце, маленький брат плакал и жался к Лёльке. Большая керосиновая лампа на столе стала гаснуть: «Наверное, кончился керосин», – подумала девочка. Она подкрутила фитиль, но огонёк задрожал, он становился всё меньше и меньше. Наконец вспыхнул чуть ярче, в бессильной попытке осветить избу, и погас окончательно. Страшная темнота с улицы шагнула в дом. Маленький Сашка начал испуганно похныкивать.
«Что делать? – подумала Лёлька. – Надо как-то успокоить брата». – Полезем скорей на печку, Сашка! Там я тебе расскажу кое-что. Печка! Деревенская русская печь, печка-надёжа, печка-заступница. Как хорошо и тепло было на ней! От неё веяло уютом, и все страхи, несмотря на темноту, потихоньку отступали. Дети прижались друг к другу и стали вспоминать разные истории, только не страшные, а весёлые.
И вот раздался скрип снега на крыльце. Наконец-то пришли родители! Кубарем слетели с печки ребята. Мать в руках держала буханку белого хлеба. Отец залил керосин и зажег лампу. Тусклый свет выхватил из темноты стол, лавки, печку, кровать и лица утомлённых родителей. Живой, тёплый огонёк отражался на стене и играл тенями, превращаясь в неведомое чудище, но детям не было страшно. Как же хорошо и уютно стало всем!
– Сейчас будем пить чай. Вы, наверное, голодные?
Лёлька промолчала в ответ, так как они с братом уже успели полакомиться печёным луком и картошкой…
Заканчивалась зима. В один из таких тёмных февральских вечеров произошло чудо. Накануне отец что-то мастерил, тянул по стенам и потолку какие-то провода. На все вопросы отвечал:
– Завтра сами всё увидите.
Наступил вечер, пришёл с работы отец и весёлым, громким голосом скомандовал:
– Старую керосиновую лампу вон со стола, дорогу лампочке Ильича!
Он протянул руку и… Их старая, тёмная изба вмиг наполнилась непривычно ярким светом! Под потолком сияла маленькая стеклянная лампочка. Лёлька от неожиданности сразу зажмурилась и боялась открыть глаза, но всё же любопытство взяло верх. Она осторожно приоткрыла один глаз, потом другой.
Вся комната была ярко освещена. Пропали загадочные тени и отблески огонька керосиновой лампы. Все закоулки высветились. В безжалостном резком свете комната показалась чёрной, убогой и неуютной. Цветные занавески оказались совсем невесёлые, а печка вся в трещинах. Мать задула керосиновую лампу и собралась её унести. Лёльке захотелось крикнуть: «Оставьте её! Оставьте её, она моя!» Перед её глазами калейдоскопом пронеслись воспоминания: как они переезжали из одной деревни в другую, когда она была ещё совсем маленькой, ей поручили нести керосиновую лампу. Лёлька боялась уронить её и разбить стекло: «Как же тогда будем жить без света, даже страшно подумать!» А в праздники лампу чистили до блеска, меняли фитиль, заливали под пробку керосин. И когда вечером её ставили на середину стола и зажигали, лампа сияла особенно празднично и весело.
Разве можно её сравнить с висящей на потолке маленькой лампочкой, похожей на грушу?
– Нет!