Плейлист для бывшего. Ира Макшенди
сумки, а вопрос о насущном уже задает тон вечера.
– Не знаю, – мне не хочется жаловаться, – вроде ничего, могло быть и хуже.
– Он не писал? – продолжает тему Вика.
– Нет, – невольно вздыхаю.
Молчим. Время заглянуть в меню и выбрать коктейль.
– Я не думала с ним расставаться. Я просто не могла больше терпеть. Оно как-то само получилось, – почему-то мне стыдно на них смотреть, и я разглядываю зыбкие огни причала за окном.
– Мне кажется, ты поспешила. Иногда осознаешь: «Да, не мое, так быть не должно…» Но нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Смириться. Понимаешь? – рассуждает Карина.
– Не очень.
– Ты слишком резко с ним порвала. Это тяжело. Если бы ты дала себе время разочароваться в нем, было бы легче.
– Расставаться всегда тяжело, – философствует Вика.
С Кариной и Викой мы дружим со школы. Уже больше двадцати лет. Когда называю эту цифру, удивляюсь – неужели мы такие старые? Не верится. Помню, как с Кариной ели бутерброды, выданные нам мамами, в школьном туалете (чтобы ни с кем не делиться). Добирались домой после школы минут сорок, хотя идти там не больше десяти, – стояли на пятачке у парка, трещали обо всем подряд и не могли расстаться. Как списывала у Карины математику, в которой она была сильна, и ревновала ее к другим девочкам, которые хотели с ней водиться. Карина нравилась всем.
Помню, как тусили с Викой в Швеции. Я тогда училась в университете Лунда по программе студенческого обмена, а она приехала ко мне в гости. Мы гуляли в осеннем парке, топча заледеневшие лужи сапогами, устроили шопинг в поисках пальто для Вики, разговаривали по душам, поедая пиццу в итальянском ресторане, даже завернули на дискотеку, после которой «гасились» от навязчивых марокканцев, которым приглянулась Вика.
Заказываем «Апероль Шприц», вдогонку кальян: «Нам что-нибудь свежее, можно ягоды и мяту». Даже танцуем под забойную мелодию начала 2000-х. Карина пробует очередной коктейль, поправляя длинные светлые волосы, которые так и норовят соскользнуть в бокал. Вика строчит что-то в телефоне, по экрану порхают ее аккуратные ногти с неизменным французским маникюром. Как всегда по работе, наверное. Затем со вздохом убирает гаджет в сумку Chanel – сто процентов настоящую.
А я смотрю на это все, будто пришла в кинотеатр на разрекламированный, но не особо увлекательный фильм. Будто все это происходит не со мной. Оглядываю зал. Перевожу взгляд от одного мужчины к другому – они сливаются в бесформенный серый комок без запаха и вкуса.
– Я ненавижу себя! Я ненавижу себя за то, что предала любовь, – выдаю я наконец. И как-то сразу становится легче, будто я выдохнула после того, как долго задерживала воздух.
– Женя, тебе не за что себя ненавидеть. Ты же мучилась. Помнишь, как ты плакала?
– Ну и что, поплакала бы еще, – сопротивляюсь я.
– После расставания обычно вспоминается все самое хорошее. Но было и плохое. Ты просто сейчас не хочешь об этом думать, – вещает рассудительная Карина. Она всего на