Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы. Рустам Рахматуллин
этой формулы возможно вывести другую, формулу русской столичности.
Киеву дано быть Иерусалимом, но не Римом. Это святой, но слабый город. Его святость убывает без защиты.
Петербургу дано быть Римом, но не Иерусалимом. Его сила убывала без святости. Впрочем, его святость нарастает.
Лишь Москве дано быть Римом и Иерусалимом одновременно. Как некогда Константинополю. И потому Москва есть Новый Константинополь, Новый Иерусалим и Третий Рим.
Белый кречет, или Сказание о новом начале Москвы
Успенский собор и церковь Трифона в Напрудном
Успенский собор. Цветная фотография конца XIX – начала XX века
Глава I. Письмо Аристотеля
Безмерна славна и хвальна кречатья добыча.
Вот и над нами, шестой век спустя, стояла хвостатая комета. А в исходе 1471 года, после Рождества, явились две сразу. Луч первой «аки хвост великия птицы распростреся», у второй же был «тонок, а не добре долог». Где одна заходила, всходила вторая.
Что было думать Ивану Великому? Как понимать о своем государстве?
Под этими звездами послано было за Софьей Палеолог, передавшей из Рима согласие выйти за государя Москвы.
Под этими звездами, только растаяло, начали строить и новый Успенский собор. Старый, времен Калиты и митрополита Петра, не сразу снесли, но сперва заключили в больший периметр новых фундаментов. Снести собор было нельзя без дозволяющих знамений, коль скоро Петр митрополит, его могила есть краеугольный камень города. Успенский же собор над этим камнем – самим Петром обетованное условие величия Москвы. Но и не обновить собор было нельзя: обетованное Петром величие сбывалось на глазах, а старый малый храм стоял подпертый древом. Купец Тарокан, кто был такой, а выстроил себе в Кремле кирпичные палаты раньше государя. (Впрочем, таракан, по Далю, первый жилец, новосел, к прибыли.)
Иван должен был вспомнить все знамения, все обстоятельства той несчастливой, черновой попытки нового собора.
И как после сноса начального храма каменотесы – по-летописному, «камнесечцы» – роняли обтески на раку святого Петра, пока не воздвигли над ней, в ограде уже поднимавшихся стен, деревянную церковь на время.
И как в ноябре он, Иван, обвенчался во временной церкви с приехавшей Софьей.
И как на следующий год преставился митрополит Филипп, другой инициатор совершавшегося храмоздательства, ин был положен в возрастающей ограде стен собора. Так ископал себе могилу, положил себя в фундамент старого собора святитель Петр при Калите.
События спирально восходили на древний круг, пожалуй, обещая правоту происходящего.
И вдруг на третье лето, в мае, как-то за полночь, собор, возведенный «до замкнутия сводов», едва разошлись камнесечцы, упал на себя.
Когда улеглось, Иван опять послал в Италию. Теперь за мастером. По совету великой княгини, по ее итальянским путям.
В трудах