Чего хочет женщина. Татьяна Полякова
одолели. Чайком не напоите?
– Конечно. – Муж поставил чайничек. – Может, коньячку? Хороший, армянский.
– Ох, нет, спасибо. Бросать надо коньячок. Сердце прихватывает.
– Рано тебе на здоровье жаловаться.
– Какое там, Валера, – Аркаша махнул рукой. – Стар, стар стал, пора на покой, сына бы на ноги поставить.
Аркаша пил чай и лучисто улыбался. Физиономия у него круглая, как луна, и чрезвычайно добродушная. По внешнему виду Аркаши никто бы не догадался, что это редкий подлец, жулик и бандит. Они с Валерой пили чай, а я за ними ухаживала.
– Лада на машину жалуется, – сказал Валера. – Что-то у нее там с зажиганием.
Аркаша кивнул:
– Посмотрим, пришлю кого-нибудь. А твоя как?
– Не знаю, что с ней делать… Продать надо к чертовой матери.
– Давай ее сыну покажем, он у меня такой мастер, сам удивляюсь. Талант у парня. Продать всегда успеешь.
Через час Валера засобирался на репетицию, ласково простился с Аркашей и отбыл. Я его проводила и вернулась на кухню.
– Ладушка, – запел Аркаша. – Красавица ты моя, соскучился. – Он обнял меня за талию и прижался головой к моему животу.
– У меня машина сломалась, – сказала я.
– Слышал. Сделаем.
– Надоело мне на этом старье ездить.
Аркаша подпрыгнул.
– Ладуль, какое старье, побойся бога, машине полтора года.
– Я и говорю, старье.
Аркаша заерзал.
– Старье… Я на своей три года езжу.
– Вот и езди, а мне надоело.
– Да ты с ума сошла. – Он руки расцепил и нахмурился. – Чего тебе еще?
– «Волгу».
Аркаша, как я и предполагала, схватился за сердце.
– Спятила баба. «Волгу». Совесть надо иметь. Я на тебя трачу больше, чем на всю свою семью.
– Я ж тебя не граблю, продай мою «восьмерку», деньги забери.
– Что их забирать, все равно выцыганишь. Ух, глаза бесстыжие.
– Жадничаешь, черт плешивый, – сказала я и хлопнула тарелку об пол. – Дожадничаешься. Брошу к чертовой матери.
– Как же, бросишь, – ядовито сказал Аркаша. – А деньги? Ты за деньги удавишься.
– Найду другую дойную корову, вон Лома, например.
– Лома? – Аркаша опять подпрыгнул. – Да Лом сам смотрит, как бы с баб содрать.
– Ничего, я его так поверну, молиться на мою задницу будет, не говоря уж о прочих интересных местах.
Аркаша стал менять окраску с обычного бледно-фиолетового до багрового, потом вдруг позеленел.
– Ну до чего ж подлая баба, мало я на тебя трачу, Лом ей понадобился. А этот, сволочуга, все Ладушка да Ладушка, пущу в расход подлеца.
– Чего городишь-то? Кто с твоими бандюгами управляться будет? Они тебя в пять секунд почикают. Пропадешь без Лома.
– Ох, Ладка, узнаю чего, я тебя… – Аркаша запнулся, прикидывая, что он мне такое сделает, но, так и не придумав ничего особенного, махнул рукой. – Ты перед Ломом титьками своими не тряси, у него и без того рожа блудливая, так по тебе глазищами и шарит. Ну