Пересекая параллели. Алексей Понтус
из своего анабиозного состояния, я сделал два быстрых шага. Там на самом деле было что-то написано. Не смея брать их в руки, дабы не испортить возможные следы, я наклонился и прочитал:
«С любовью, для Альфреда»
Глава 5
Так-так, я уже начинаю нервничать. Не то чтобы это отражалось на моём настроении, но некоторый дискомфорт я явно испытываю. Уже прошла добрая половина дня, а о моем деянии ни слова. По телевизорам до сих пор только и говорят что о каких-то футболах, далеких военных конфликтах и о волнении в море. Кому это может быть интересно. Впору уже снять репортаж о моём личном волнении.
А что, если я выбрал слишком уж никому ненужный холст? Что, если о нем вспомнят, когда картина потеряет свою первоначальную красоту? Мне не нужно, чтобы она производила неполное впечатление, даже малость испорченная, она уже не должна быть представлена публике. Наверное, если её не найдут до завтра, надо будет её забрать. Рискованно, но это необходимо сделать. Безумно жаль тогда своих трудов, но думаю, выбора нет.
Мои мысли не давали мне работать. На все телефонные звонки я отвечал односложно в фоновом режиме, на коллег практически не реагировал. У меня даже спросили, всё ли со мной в порядке. Конечно, в порядке, а вы когда-нибудь тратили три месяца на подготовку убийства человека, исполняли всё в наилучшем виде, и вдруг может оказаться, что всё было сделано зря. Спасибо, что спросили, всё просто прекрасно.
Трудно было сидеть на одном месте, время и без того тянулось вечность, надо бы пойти сварить кофе. Я небольшой его любитель, предпочитаю чай, коль спросили, но мне нужно было взбодриться. Подобное случалось уже не первый раз, и каждый раз это ужасное слово «задержка» вызывало у меня некоторое негодование, так сказать. Как только я вернулся к своему рабочему месту, ко мне навстречу подошёл какой-то, по всей видимости, мой коллега и спросил:
– Ты уже слышал?
Скорость перекачивания крови в моем сердце заметно увеличилась.
– Слышал? Что?
– Такие новости! Все только об этом и говорят!
Непринужденный вид.
– Ты о чём?
Ну же, ну же, ну же.
– Жана Ковальского уволили за вчерашнюю пьянку.
Твою мать. Уволили Жана Ковальского. Какие новости! Как же этому не посвятили первую страницу в какой-нибудь газетёнке! Знал бы я ещё, кто этот Жан, грёбанный, Ковальский.
Я постарался сдержать свою откровенную досаду по поводу увольнения Жана Ковальского, поднял глаза на вестника плохих новостей и промолвил:
– Бедняга.
После, как бы намекая, что эта тема мне не то чтобы очень интересна, обратил свой взор на компьютер.
– Не то слово! По словам начальства, за его выходки ему теперь будет трудно устроиться в приличные места! А как же его беременная жена? Его старший в этом году идёт в колледж! Плюс они ещё не весь кредит выплатили за квартиру!
Видимо, мой коллега не очень понимает намёки. Ах, какая досада.