Охота на хищника. Александр Щёголев
лица свидетелей, по очереди сменявшихся перед глазами так же, как чередовались кабинет в «Терцо», где он беседовал с Павловым, тесная квартира Монахова, чуть более просторная Дидикина, маленький домик Абдуловых и помпезный Куницыных, на Озерной улице, дом 3.
Монахов мял шляпу обеими руками.
– Да что сказать-то. Ну встречались пару раз, ничего серьезного. Не мог дозвониться, забеспокоился. Пришел. Она лежит.
– А ваш покойный коллега?
– Женя был грубый, замкнутый. О себе с университета не рассказывал.
Утопленника Монахов не знал, Паршин не посещал музыкальное училище.
– Вы бы лучше этих из «Клуба» проверили. Ведут себя, как императоры. Куницын, небось, тысячу человек закопал. У его зятя вид больного. Видел его как-то издали, шел по Озерной, как будто обкуренный.
– А Антон Павлов?
– Не общаемся. Неразговорчив. Работает неплохо, грамотный.
Разговор с Дидикиным вышел совсем короткий.
– Вы продаете школьникам траву и прочее?
– Понятия не имею, о чем речь.
– Есть свидетели.
– Все вопросы к адвокату. Выход там.
Павлов безучастно смотрел перед собой. Из соседней комнаты доносился фальшивый голос репетирующего арию лекаря из «Иоланты».
– Когда появится сознанье великой истины-ы-ы в уме-е-е-е!
– Вы были в доме у Мироновой до вчерашнего дня?
– Нет.
– В училище часто с ней общались?
– Вообще не общался.
– Евгения Ивченкова хорошо знали?
– Кто это?
Грановский зашуршал фотографией, нетерпеливо тряся ногой под столом.
– А, этот. – Павлов взглянул на фото. – Нет. Даже не здоровались. Помню, он как-то на пацанов орал.
– Вот на этих? – Грановский поспешно выхватил из папки фото.
– Ага. Они. – Он ткнул длинным пальцем в лица Востряковой, Абдуловой и Шелкунова.
– А они что ответили?
– Симпатяжка назвала его… – Павлов беззвучно произнес губами слово, – и велела пойти на три буквы.
Прежде чем заговорить со следующим свидетелем, сверлившим майора хладнокровным взглядом, Грановский внутренне собрался.
– Итак, полковник.
– Слушай, майор, – прервал его волевым голосом Куницын. – Перейдем сразу к делу. Юля тебе соврала. Не любит выносить сор из избы. Но я решил сказать. Она живет у меня. Разладилось с ее придурком. Это семейное, но коль скоро такие дела, тебе лучше знать. Развод оформляют.
– А это значит…
– Дидикин в пятницу был один. Жену не дожидался. Дальше – ты сам.
– Вы в курсе, что он продает детям травку?
– Главное, Юлька в курсе. Поэтому и разошлись. Как и мы с моей Любой. Но там другое. Патологическая ревность. Прохода не давала. Даже посудой бросалась. Возраст, видимо, дает о себе знать. Это между нами, как ты понимаешь. По-мужски.
– Само собой. А по поводу дочери и зятя я заметил. Дидикин давеча сказал «заехал», а не «заехали». И зачем Юлии ездить в аптеку через весь город.
– Наблюдательный ты, – горько усмехнулся