СЮРПРИЗ ЛАКОЛИТА Серия: Путешествие Гули и Веры. Юлия Жутаева
и стену сарая. Ганс выламывал доски и выносил их во двор. Мать наблюдала за этим, сидя у моего тюфяка. А что касается меня, то мне стало лучше. Температура стала падать, я жутко вспотел. Я вынырнул на поверхность из глубин небытия и даже попытался сесть. С удивлением увидел, что нахожусь в очень странном месте – во дворе, рядом мама, и по щекам ее катятся слезы, а в нашем сарайчике среди ночи идут демонтажные работы.
Так мы с мамой сидели и пялились из ночи в освещенный электрическим светом небольшой дверной проем, из которого периодически возникал фантасмагорический силуэт – это длиннющий Ганс, груженый досками, пытался выбраться наружу.
Наконец они закончили свои работы, и Магистр подошел ко мне.
– Пришел в себя. Хорошо, – прокомментировал он, взглянув на меня. – Теперь пойдем со мной, малыш.
– Он слаб, – запротестовала было мама. – Он болен.
– Запомни, женщина, я не причиню вред малышу, – ответил Магистр с некоторым нажимом. Он крепко взял меня за руку и повел назад к сараю.
Пол и стены там оказались полностью ободраны. За стеной, у которой раньше лежал мой тюфяк, обнаружился камень. Причем, не искусственно туда привнесенный – похоже, это была естественная скальная порода. В руках у Магистра я опять увидел подсвечник с зажженной свечой. Он велел мне снять рубаху и лечь на оголенную землю. Увидел коричневые пятна от ореха, удивленно спросил:
– А это еще что?
– Орех, – выдавил из себя я.
– Зачем? – хмыкнул Магистр. Очевидно, что в тот момент он находился в особом радостном возбуждении, в предвкушении близкой находки. И вот этот наш короткий необязательный диалог запомнился мне как единственный, хоть чем-то напоминающий общение между двумя людьми. Сейчас я понимаю, что он использовал меня в качестве медиума – посредника в своих эзотерических манипуляциях. Я являлся необходимым ему инструментом, очень ценным, очень дорогим, но – инструментом, не человеком. И если бы в перерывах между теми случаями, когда я ему требовался, меня можно было как ненужный чемодан задвинуть под кровать, он бы так и делал. Но, к сожалению, меня надо было кормить, поить и, вообще, обеспечивать, чтобы я был жив и здоров… Ну, а к маме он, по-моему, относился как к вещи, которая ко мне прилагается…
Мое лежание на влажной земле не удовлетворило Магистра. Он велел подняться и прислонил меня к обнажившейся скале. И тут что-то встрепенулось во мне, рассыпалось по телу мелкой дрожью, и я вторично потерял сознание и стал сползать вниз, царапая спину о щербатый камень.
Упасть мне, впрочем, не дали. Меня подхватили и вывели из сарая. Когда я чуть пришел в себя, Магистр принялся задавать вопросы:
– Малыш, мне очевидно, что холм, к которому прислонен сарай, представляет собой засыпанный землей каменный грот. Что тебе об этом известно?
Я помотал головой:
– Ничего.
– Да, наверно… Ты слишком мал. Женщина тоже ничего не знает. Она здесь чужая, да к тому же глупа… Твои старшие родственники, мужчины, говорили при тебе что-нибудь об этом