Два писателя и две утопленные калоши. Вера Анатольевна Прокопчук
несколько штабелей расположились прямо на полу.
– Это что?! Васильчиков, это что такое?
– Это Дмитрий Сергеич вчера принес, – пояснил секретарь невозмутимо. – Вы же сами его попросили, он так сказал.
– Вот как, – только и мог произнести Полежаев.
… Позавчера Аристарху Модестовичу наконец-то принесли заключение о результатах вскрытия госпожи Лютич. Из него следовало, что эта дама, похоже, не ела несколько дней, зато буквально за минуту до смерти выпила стакан вина с растворенным в нем опием… Кстати, опий обнаружился и в каплях вина на дне разбитого стакана.
– Опий… вот это да, интересно, – пробормотал Полежаев.
– Вы правы, это как-то не очень… типично, – отвечал из своего угла его помощник, Дмитрий Сергеевич Кошечкин.
Плотно сбитый, круглолицый и румяный, Кошечкин своей внешностью оправдывал свою фамилию. В нем и впрямь было что-то от кота: то ли по-кошачьи круглые, честные глаза, то ли кошачья мягкость в движениях, то ли кошачья способность просочиться туда, куда обычный человек пробраться не сможет.
– В смысле – нетипично? – поднял брови Полежаев.
– Да вот, извольте видеть, Аристарх Модестович! Вся эта актерская братия сидит на кокаине, и только на нем.
– Вся? – недоверчиво переспросил Полежаев, – так-таки вся?
– А помните, год назад у нас было дело? Я тогда его сам вел: ограбление театральной кассы. Ну, я и столкнулся с их… пристрастиями, скажем так. Я знал, что кое-кто этим балуется, но вот чтобы буквально все! У каждой актриски – пудреница с порошком, актеры тоже пузырьки с собой носят, такие аптечные, в виде коричневых бочонков – и каждый раз перед выходом на сцену заправляются… ужас просто. Иные так и выходят на сцену с белым носом! – он хихикнул. – Ну вот что это такое, Аристарх Модестович? Моя бы воля – я бы какой-нибудь закон ввел, против этого. А то этот кокаин во всех аптеках продается, прям как касторка, бери и покупай! Сорок копеек за грамм! И даже без рецепта…
– Значит, говорите, опий не очень популярен?
– Я как-то не очень сталкивался. По крайней мере, в артистической среде.
– А посмотрите-ка в архивах, Дмитрий Сергеич. Хотя бы только за последний год. Я хочу знать, какие уголовные дела были так или иначе связаны с этим… с этой дрянью…
И вот теперь Полежаев созерцал штабеля папок на своем столе. Открывши одну из них, он прочитал историю преступления некоего достойнейшего молодого человека, который, пристрастившись к опию, пошел на растрату казенных денег, дабы получить доступ к вожделенному снадобью. Профессор-эксперт, выступавший на процессе, разжалобил присяжных, доказывая, что, одержимый этим пристрастием человек, становится невменяемым, теряет волю… Следующая папка. Дама из высшего общества, которую все считали воплощением респектабельности, будучи одержима желанием опия, обокрала мужа… Еще одна папка. Девица, дочь чиновника, в поисках опия ушла из дома, занималась черт знает чем, опустилась до панели и в итоге покончила с собой…