Любовь и чуть-чуть абсурда. Анна Львовна Абаимова
пытался убедить себя, что это будет и не обман вовсе – это будет тоже часть правды, одна из её вариаций, которая по-своему вполне уместна и убедительна. К тому же в том, что где-то далеко-далеко за пределами городища есть такой особенный край, где всегда тепло и сочные фрукты растут на деревьях, он ничуть не сомневался – людям там очень понравилось бы, в этом он был уверен. И если об этом крае ему поведали сами созвездия, утаивать такую информацию он просто не имел право…
«Из сладких лесных фруктов моя настойка там будет ещё вкуснее», – предполагал он, даже не представляя, как эти фрукты могут выглядеть и какими будут на вкус. Зато полагал, что и там они воздвигнут высокие стены, построят новый город, к которому не подступятся дикие звери, и в котором все они тоже будут счастливы, но уже по-иному – они будут сеять любовь и доброту на всей этой планете, рожать детей, год за годом расселяясь повсюду всё больше и больше. Но главным в таком случае было всё-таки эту свою любовь сохранить…
От таких вот мыслей порой становилось и радостно, и тяжело одновременно – как любого разумного человека сомнения всё-таки мучили его порой даже чаще, чем остальных. А пока счастливая жизнь в городище продолжалась.
***
Наевшись мяса, Шаман не спешил уходить с площади.
Спешить было некуда: ни рыбалкой, ни охотой он не занимался. Игриво к нему приближались разные женщины, норовя прикоснуться или обнять – все без исключения были красивы. Впрочем в их городе некрасивых не было и они даже не представляли, как это, потому что каждая умела привлечь взгляды любых мужчин.
Их ласковые руки были всё смелее, так что Шаману приходилось отстраняться.
– Не хочешь меня? – шептали ему самые смелые и он ощущал их горячее хмельное дыхание.
– Может меня хочешь? – подхватывали другие вслед за ними.
Он лишь улыбался в ответ, но не качал головой – в общем-то уединиться с любой из них он был совсем не против, только полагал, что этим может развеять мистический ореол, который упорно создавал вокруг себя.
Изредка подмигивал. Как он считал, надежда порой необходима – именно она помогает удерживать людей возле себя. Женщинам нравились его мимолётные, едва уловимые знаки внимания. Он же знал, что любовь и влюблённость разительно отличаются друг от друга. А эти, которые всё время вертелись поблизости, явно были даже не влюблены – искорки корысти всё чаще появлялись в их глазах.
– Хочешь ещё глоток моей ягодной настойки? – шептал он украдкой каждой из таких мнимых влюблённых.
Те радостно кивали и он не скупился – вместо любовных ласк одаривал их хмельным напитком.
– А тебе что надо? А тебе? – спрашивал поочерёдно у тех, которые не принимали его угощение, ведь по их мнению, он был всесильным Шаманом, а значит мог сотворить много всего невозможного.
– Чуть-чуть побольше красоты, – смущённо отвечали они, потом поясняли. – румянец поярче и волосы погуще.
Предвидел он, что корысть вскоре восторжествует над многими