Зеркало еретиков. Ася Плешкова
дал отмудохать себя табуретом какому-то пропойце. Он с силой ударил пяткой в колено стоявшего. Раздался неприятный хруст. Мужичок с дикими воплями катался по полу, пытаясь пошевелить безнадёжно сломанной ногой, а Упырь уже стоял в полный рост, готовый к продолжению веселья. Найдя остервенелым взглядом отца Андрея, забившегося под подоконник, он, широко улыбнувшись, шагнул прямо к нему. Схватив его за ворот, он так дёрнул того вверх, что ноги несчастного повисли в воздухе.
– Э, мужик, стой, стой! Чё те надо, а? Чё вам обоим надо, бля? Нет у меня ни хера. Хотите, телик заберите. Там, во второй комнате стоит. А вон у того мобила в кармане. Не бей только, слыш, а?
Эмира, всё это время безучастно сидевшая на диване, встала и медленно подошла к татуированному. Глядя прямо ему в глаза, полные ужаса, она медленно, тихо и чётко спросила:
– Где мальчик?
Татуированный кивком головы указал на дверь, которая, судя по всему, вела во вторую комнату. Туда, где телевизор.
Женщина, в два шага преодолев расстояние, распахнула дверь. В углу заваленной тряпками и неясным хламом комнаты, сжимая в худых руках ножку торшера, стоял светловолосый мальчик. Губа его была разбита, а правый глаз заплыл так сильно, что не открывался. Злость разрывала Эмиру на части, но она смогла совладать с собой.
– Ты Андрей?
Мальчик неуверенно кивнул.
– Очень приятно. А меня зовут Эмира Олеговна. И я бабушка Ани Вороновой. Собирайся, мы уезжаем из города.
Глава 7
Открыв глаза, Аня не сразу поняла, который сейчас час. Уже шёл третий месяц, как они с Андреем жили у бабушки Эмиры в Петербурге, но девочка так старательно привыкала к знаменитым питерским белым ночам, что сейчас, когда они уже сошли на нет, не могла привыкнуть к обратному. Ей всё равно казалось, что солнце где-то там, прячется за горизонтом, подсматривая за всеми одним глазком. Вот и сейчас, она лежала и думала, ночь ли или уже рассвет? Пролежав какое-то время в раздумьях, Аня решила, что лучший способ узнать правду – это встать с постели и отправиться искать кого-то из домочадцев.
Помимо них с Андреем и бабушкой, в квартире ещё жила строгая домработница Людмила Тихоновна, которую между собой дети быстро прозвали Людоедом. Женщина пятидесяти лет, любившая во всём порядок. И от того вечно ругавшаяся с беспечной бабулей. У Эмиры был к вещам простой подход: они должны лежать там, где их оставили. А Людмила Тихоновна считала, что у всего должно быть своё место. Поэтому бабушка никогда ничего в доме не могла найти.
– Люда, ну сколько можно! – кричала она, вышагивая по этажам роскошной двухэтажной квартиры на набережной Кутузова. Хотя слово «роскошная» подошла бы этому дому лет сто назад. Сейчас, на скромный взгляд Ани, здесь уже неплохо было бы сделать ремонт. Очень уж тут всё устарело, напоминая больше музей. Но Андрей пребывал в восхищении.
– Аня, ты только посмотри! – говорил он каждый раз, найдя очередной хлам. – Это собрание книг издано в 1911 году! Невероятно!