Российский колокол № 4 (48) 2024. Литературно-художественный журнал
улыбкой сказал Уомбли.
– Тогда почему она такая злая, если её жизнь никто не портил?
– Мы все порой злимся, если судьба складывается не так, как нам хотелось бы, но со временем перестаём, когда понимаем, что злость не изменит прошлого. Твоя мама однажды разозлилась и до сих пор не поняла, что пора уже перестать.
– Почему?
– Потерять отца – это больно. Злость помогала ей заглушить боль. А потом Тэхи привыкла быть злой. Сейчас она боится.
– Чего боится?
– Перемен. Она столько лет была змеёй, что никем другим быть уже не умеет. Если она решит остановиться, ей придётся учиться жить заново. Это действительно страшно. Я по себе знаю. Когда я впервые открыл глаза в деревне куроки, мне предстояло то же самое. И я тоже боялся. Только это секрет.
– Но ты же смог. Почему у неё не получается?
– Я не мог остаться прежним, потому что не знал, кем был раньше. В отличие от твоей мамы, у меня не было выбора.
– Значит, пока у неё есть этот выбор, она всегда будет… вот такой? – обречённо склонил голову мальчик.
– Не знаю. Каждый может измениться, когда будет готов. Даже миллион дурных поступков не обязывает тебя оставаться плохим человеком до конца жизни. Когда твоя мама это поймёт, может быть, и изменится.
– Ты пробовал поговорить с ней? Ты вроде умный.
– Вроде, – хихикнул Уомбли, – только Тэхи никого не слушает. Она заперлась от людей под маской змеи. Лишь тот, кто сможет забраться под эту маску, способен ей помочь.
– Ты меня сейчас вообще запутал…
– Это нормально, – засмеялся старый шаман, затем сказал почти шёпотом: – Я открою тебе один секрет: шаманы специально говорят так, чтобы никто ничего не понял. Можно было объяснить всё проще, но я слишком глуп, чтобы найти нужные слова.
А Чаушин был слишком юн, чтобы распутать клубок витиеватых речей шамана. Он вертел в голове услышанное и так и сяк. Каждое слово по отдельности было понятно, но общий смысл сказанного куда-то ускользал. Единственный вывод, к которому пришёл Чаушин в своих раздумьях, – ему никто не мешает. Впервые за последние шесть лет материнский голос ни во что не вмешивался.
– Знаешь, что удивительно, Уомбли? Пока ты рядом, мама молчит. Она всё время что-то говорит, без умолку. А когда ты сел здесь, голос мамы исчез.
– Это не голос твоей мамы, а лишь проекция.
– Ты снова говоришь непонятные слова.
– Проекция – это то, как ты видишь маму. Она говорит тебе то, что ты привык слышать от Тэхи. Но это лишь игра твоего разума.
– Ты знаешь, как от неё избавиться? – с надеждой спросил мальчик.
– Сложный вопрос, – задумчиво вздохнул шаман. – Сложный потому, что это твоя проекция и, кроме тебя, никто не найдёт решения. – Уомбли пожал плечами.
– Знал бы ты, как мне мешает эта самая… проекция. Она вмешивается во все разговоры с людьми. Я не могу ни с кем нормально общаться. Она постоянно заставляет меня стыдиться себя.
– Тебе может не понравиться мой совет, – шаман ненадолго задумался, глядя в сторону. –