Незнайка и космос капитализма. В. А. Мазин
Бюрократические стандарты и позитивистские таблицы университетского дискурса не для его вольного духа. Он выпадает.
Наше обращение к Незнайке, этому «мастеру присочинить», было поддержано той мыслью Жан-Франсуа Лиотара, согласно которой, по крайней мере со времен Платона, научное знание «не может узнать и продемонстрировать свою истинность, если не будет прибегать к другому знанию – рассказу, являющемуся для него незнанием» [52, с. 74]. Так нам стало понятно, что одним из выходов из пространства университетского дискурса является нарративное незнание.
Кстати, обращение к Жан-Франсуа Лиотару в связи с Незнайкой никак не случайно. Именно его теории постсовременности послужили одним из дискурсивных оснований того самого журнала «для себя, для друзей», о котором идет сейчас рассказ. В 1993 году по приглашению журнала к нам приехал Жан-Франсуа Лиотар и получил в подарок небольшую книгу с переводами его текстов на русский язык. Книгу мы издали в качестве приложения к журналу тиражом девяносто девять экземпляров, которые роздали друзьям. На авантитуле летал логотип – Незнайка. Жан-Франсуа, конечно же, заинтересовался им. Что это за тип предваряет его статьи? Что это за сочетание дискурса и фигуры? Разумеется, мы достаточно подробно рассказали об агенте нарративного незнания, коротышке по имени Незнайка, прилетающем в космическом корабле, построенном под руководством Знайки, из коммунистического Цветочного города на капиталистическую Луну, чтобы своим настойчивым незнанием подрывать идеологические устои местных порядков, а точнее, – беспорядков. То, что является для лунных коротышек данностью, Незнайке не дано. Не-всё тут!
Кстати, об этом не-всём. В своем знаменитом катабасисе, книге «Толкование сновидений», Фрейд пишет, что самое сложное при объяснении принципов психоаналитического толкования, – это мысль о том, что задача никогда не будет выполнена полностью. Сколько ни старайся, а всего не получишь. Сколько ни усердствуй, а выйдет не-всё. Впрочем, Незнайке это и объяснять не нужно. Он понимает профессора Фрейда с полуслова.
Возможно, самым главным в этой нашей затее с журналом оказалось то, что все его сотрудники, Ирена Куксенайте, Тимур Новиков, Сергей Бугаев Африка, Олеся Туркина и я, – были символическими детьми Незнайки. Понятно, что каждый из нас любил в детстве еще и другие книги, но «Незнайка на Луне» занимал у каждого из нас на полке совершенно особое место и, главное, особенное место в памяти. Если моя первая учительница оказалась противницей такого нарративного незнания, то друзья по журналу с детства были восторженными поклонниками героя книги Николая Николаевича Носова. Кстати, раз уж мне вновь вспомнилась травматичная сцена урока внеклассного чтения, то стоит предположить, что ситуация тогда могла сложиться следующим образом: учительница пробежала глазами по первым абзацам, прочитала об архитектурных преобразованиях в Цветочном городе и о начавшейся там масштабной индустриализации, дошла до промышленных предприятий, фабрики по производству