На дне большого котла. Дин Гэпли
к завтраку? – уточнил Следопыт.
– Да, к первому и второму завтракам тесто готовят ночью. Я лично, – облизал губы Адальгрим, – снимал пробу с первой выпечки. А что не так?
Ривальбен продолжал:
– А когда пекут к обеду?
– Тесто было готово к рассвету, но поставить в печь мы ничего не успели. Хлеб загружают за три-четыре часа до обеда. Кухни закрыли раньше.
Следопыт подумал и взял со стола Капитана какой-то список.
– Как звали тестомеса, работавшего сегодня? – спросил он.
– Каждый день тесто месит Бунго Мокрошлёп, а его помощники меняются, – ответил Адальгрим и хотел что-то спросить, но тут подоспели гвардейцы.
Ривальбен кивнул, и главного повара вывели.
Когда дверь за ним закрылась, Следопыт обратился к Капитану.
– Милорд, как только вы велели закрыть кухни, всех оттуда выпускали по головам, занося в список. Я не понимаю, как такое может быть, но ни одного Мокрошлёпа среди тех, кто вышел, нет. Никого лишнего во время обысков подвальных этажей не нашли ни мы, ни сотня коменданта. Ваш тестомес растворился в воздухе.
Капитан помолчал.
– В свете новых неприятных сведений, – он мельком глянул на Робина Остролиста, – прогуляйтесь-ка снова на кухни, мой друг. Прихватите с собой Бодо Глубокопа. Он покажет, что к чему. Попробуйте найти ответ!
Следопыт поспешно вышел.
23
Пекарня
Стол с хлебными заготовками, слегка присыпанный мукой, казался бесконечным. Справа выступала печь из красного кирпича, сейчас закрытая заслонкой, слева – деревянные лари для вымешивания разных видов теста. Над ними по стене были развешаны круглые сита и большого, и малого размеров, с ушками для крепления к потолку. Влажные куски холста, защищающие готовые хлебцы от высыхания, бугрились на столе в разных местах по-разному, отбрасывая причудливые тени.
– Ну у вас, приземцев, и аппетит! – громко сказал Ривальбен.
В пекарне было непривычно холодно и тихо. Печь, не работающая с рассвета, давно погашена, жаровни под вафельными решётками пусты, и лишь в уголке под присмотром кого-то из младших тлеет «дежурная» жаровня, поддерживающая небольшое тепло, необходимое дрожжам, чтобы не умереть.
Факелы на стенах не горели, и комнату освещал только фонарь в руке Следопыта.
– Голодный бранк, – сказал Бодо, – плохой воин, а плохие…
– Знаю-знаю: Майлу не нужны. Объясните, где что.
– Вот тут, – Бодо аккуратно приподнял один угол холстины, – лепёшки из красной пшеницы, как мы зовём полбу. Хлеб грубый и сухой. Его ставят в печь в первую очередь, а потом постепенно сдвигают в глубину. Лепёшками кормят до самой ночи всю прислугу, в том числе на кухнях, и выдают тем, кто в Закромах: они же наказаны. Но мне нравится. Говорят, в неурожайные годы, когда даже полба не удалась, лепёшки из ячменя, а это уж совсем.
Следопыт наклонил фонарь к столу, понюхал плоские хлебцы и провёл по верхней кромке пальцем.
– А это, кажется, едят рядовые Стрелки? – показал