Скандал с Модильяни. Бумажные деньги (сборник). Кен Фоллетт
уехали, я получил известия из Бонна. Там на рынке появилась коллекция набросков Модильяни.
– Что за наброски?
– Карандашные эскизы для скульптур. Они, конечно же, пока не выставлены в открытую продажу. Можем при желании приобрести.
– Отлично. Купим их в любом случае. Я предполагаю, что стоимость работ Модильяни обязательно будет еще расти. Какое-то время его недооценивали, знаете ли, поскольку он не вписывается четко ни в одно из направлений.
Уиллоу поднялся.
– Тогда я свяжусь со своим человеком в Германии и отдам распоряжение покупать. А если Ашер начнет приставать с вопросами, придется чуть охладить его пыл.
– Да. Но будьте максимально тактичны.
Уиллоу вышел, а Лампет подтянул к себе лоток с утренней корреспонденцией. Взялся сначала за конверт, предусмотрительно уже вскрытый для удобства, но потом его взгляд упал на лежавшую под ним открытку. Отложив конверт, он достал открытку из лотка. Посмотрел на лицевую сторону, узнав в изображении парижскую улицу. Потом перевернул и прочитал текст. Сначала он вызвал только улыбку: телеграфный стиль и лес из восклицательных знаков.
Но затем Лампет откинулся в кресле и задумался. Его племянница умела напускать на себя вид немного ветреной особы, но обладала острым умом и хладнокровной целеустремленностью. Она обычно говорила именно то, что имела в виду, пусть порой ее слова звучали старомодной болтовней «свободной женщины» в стиле 20-х годов.
Лампет оставил прочие письма в лотке, сунул открытку в карман, прихватил зонтик и вышел из галереи.
Все в этом агентстве было обустроено с крайней сдержанностью и осторожностью. Даже вход. Его расположение так тщательно продумали, что посетителя никто не смог бы разглядеть с улицы, когда он выходил из такси, расплачивался с шофером, а затем скрывался за дверью в боковой части колоннады над крыльцом.
Сотрудники, всегда готовые к услугам, в чем-то походили на продавцов из художественного салона, хотя и по совершенно иным причинам. Если бы их вынудили в точности сказать, чем конкретно занимается их агентство, они бы пробормотали: мы делаем определенные запросы по поручению клиентов. Подобно тому, как персонал «Белгравии» никогда сам не заводил речи о деньгах, в агентстве было наложено табу на любое упоминание о частном сыске или детективах.
И если вдуматься, Лампет, насколько ему запомнилось, никогда не встречал там ни одного сыщика. А детективы агентства «Липсиз» не называли имен и фамилий своих клиентов по той простой причине, что зачастую сами их не знали. Скрытность действий значила даже больше, чем успешное завершение порученного дела.
Лампета узнали, хотя он бывал в агентстве прежде лишь два или три раза. У него приняли из рук зонт и провели прямо в кабинет мистера Липси – невысокого, подвижного мужчины с прямыми черными волосами и слегка траурной и тактичной манерой говорить, какая часто свойственна судебным медикам, сообщающим о результатах вскрытия.
Он пожал Лампету руку и жестом пригласил сесть в кресло. Его рабочее место скорее подошло бы адвокату, нежели