Роман о детективе. Любви неясные мотивы. Надежда Рыжих
фигуры не может быть невзрачной. Это было бы большой несправедливостью!
– Привет, – смущенно произнес, подплывая к ней, как заправский пловец.
Она повернулась, глянула вопросительно, и он оторопел: таких чудесных зеленых глаз видывать ему не приходилось: в них плескалось южное море, и играли солнечные лучики. Четко очерченные губы дрогнули, чуть изогнулись в легкой улыбке, и она спросила, мягко и напевно:
– Это от тебя вишни и венок?
– Тебе… понравилось? – проскрипел он, почувствовав вдруг комок в горле.
– Венок сам плел? – поднимая вверх брови, спросила девушка. Он не сразу понял, что на свой вопрос ответа не получил. Она же, потерявшись от странных эмоций, внезапно стеснивших грудь, ответила вопросом на вопрос. Сказать, понравилось или нет, вдруг показалось неудобно: будто призналась бы в любви – подобные темы не для нее, однозначно.
– В детстве спорил с девчонками, кто лучше сплетет.
– Интересно… А наши считали это зазорным для себя, – протянула она вдруг рассеянно и опустила глаза.
– Мне все было интересно. Не хочешь погулять… вечером? – более уверенно проговорил он, дотрагиваясь до ее руки кончиком пальца. Она дернулась от неожиданности. Щеки заалели. Уголки губ приподнялись в несмелой улыбке:
– С удовольствием… Иногда в деревне так скучно!
И впервые посмотрела на него иными глазами. Вроде, видела неоднократно. Не только в городе, но и под сливой у соседей. Он добросовестно выполнял свою работу, выглядывая "Софью", а она изредка показывала ему «объект слежки», наряжаясь в дорогие костюмы подруги и черный парик, под непременное ворчание тетки, не понимавшей для чего "весь этот концерт и показ мод в пустом дворе, если не считать заинтересованного пса".
«Притягательные глаза: в серо-зеленую крапинку, будто рассыпаны звезды далекого космоса». Сердечко ее трепеталов предчувствии перемен. Мир наполнялся новыми красками, ощущениями; становился необычайно прекрасным и значимым.
Расстались с сожалением…
День все тянулся и тянулся и, казался бесконечным, но всему наступает конец; и вот они снова вместе: сидят у реки, разговаривают, слушают звуки природы, делятся прошлым… Ее притяжение невозможно выдержать. Он смотрит на нее с обожанием и, осмелев, кладет руку на плечо, целует в щеку, будто случайно, по-дружески, и ждет реакции.
Она не вскочила, не вскрикнула, не выдала пощечину, и он коснулся ее губ, легко, как ветерок или легкокрылая бабочка, и помедлил, не пытаясь расстаться со сладким медом губ. Она вспыхнула, как спичка, и со стоном неудовлетворенности припала к нему. Они целовались, как безумные, пытаясь насытиться. И случилось то, о чем мечтал Ян, тоскуя одинокими ночами. Шквал страсти увлек надолго. Он любил каждый уголок ее тела, боготворил, как сошедшую на землю Афродиту и не стеснялся так называть, не зная ничего о ней: ни имени, ни фамилии, ни профессии. Ничего! Она была его богиней. Его!
– Моя Афродита,– шептал на