Отыщи меня в своей памяти. Королева Ульяна
было и другое, с какой-то стороны, чудное изменение. Их учительница химии и биологии Нина Ивановна наконец-то снизошла до занятий с ними. В этом году было крайне мало людей, выбравших для сдачи её предметы (в параллели одиннадцатых классов химию и вовсе выбрали только двое), поэтому немолодая, но полная просветительского энтузиазма учительница решила поставить своим подопечным целых четыре дополнительных занятия в неделю, аргументируя это тем, что экзамены непростые, задания приближены к олимпиадным, времени очень мало, если готовиться менее усердно, сдать экзамены и поступить в хороший университет на бюджет почти нереально.
Когда Нина Ивановна излагала это притихшим школьникам, на последнем доводе девушка прямо-таки с лица спала, и вся эта озабоченность не пропадала из черт в течение всего обсуждения. Это не увернулось от глаз Лазаря и немало его озадачило, ведь причин у такой реакции могло быть несколько: совпадение, в данном случае событие, никак с допами не связанное, нежелание посещать такое количество занятий или же некая причина X, о которой он пока сам догадаться не смог. Но он точно знал: ответ на этот вопрос он точно найдет, просто не сейчас.
И вот уже две недели одиннадцатиклассники приходили на восьмые уроки заниматься биологией, и в два других дня – на нулевые по химии. Более скорбные лиц, чем у школьников на дополнительных занятиях, было трудно представить: усталые, помятые после прошедших семи уроков или с отпечатком сна в глазах, на лицах видны были следы долго и тяжело, словно крупные камни, ворочающихся мыслей. Из-за этого на первом же занятии, на котором повторяли тему «Простейшие», добродушная учительница ласково прозвала медлительных детей «амёбушками». «Мда, в каких я только обществах не состоял, но так меня точно никогда не звали», – эта мысль веселила и отвлекала от монотонных рассказов педагога.
Но примечательность этого события заключалась в другом: Лида сама села с ним за парту. На первое же занятие во вторник девушка слегка припоздала: задавала вопросы физику. К её приходу первые ряды, на которые было рекомендовано садиться, были почти полностью заняты – оставалась пара свободных мест и даже целый незанятый стол. Но она, минуя остальные пустующие места, подошла к нему и спросила, не против ли он того, чтобы она сидела рядом. Сказать, что Лазарь очень удивился, – ничего не сказать: он был в шоке, потрясен, не ожидал этого, в конце концов. Он сказал в ответ что-то согласное, но сам даже не понял, что именно.
Так они с Лидой стали сидеть вместе. Если судить поверхностно, то не изменилось вообще ничего: их соседство на общение никак не повлияло, по чести говоря, они дружески не беседовали, не спорили, даже вопросов друг другу не задавали. Но именно в эти минуты к профессору возвращалось, как ему казалось, давно потерянное спокойствие. На задний план отодвинулась пустота в сердце, появившаяся с уходом Анны и Валерия, не оставалось беспокойства о том, не случилось ли чего плохого с последней оставшейся с ним близкой подругой,