#Потерянные поколения. Ив Престон
просторнее, чем Просвет, хотя и занимает меньшее количество уровней. На потолке размещены световые панели, которые заменяют растениям солнце.
Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза. Здесь просто потрясающий воздух. Такой чистый, такой свежий… И легкий запах цветов. Мы с силентами иногда работаем здесь, пару дней в месяц. Будь моя воля, мы бы все время проводили только в оранжерее. Я вижу, как они меняются здесь, среди цветов и деревьев. Думаю, это место напоминает им о прежней жизни. Сколько бы ни говорили, что у силентов нет воспоминаний, я не верю в эту ерунду.
Когда только стала Смотрителем, я проводила все свое свободное время в Архиве: мне хотелось больше узнать о силентах. Архив создавался задолго до того, как воздух отравил процин, поэтому о силентах там нет ни слова. Но из медицинских книг и журналов я узнала, что вызываемые процином изменения в организме – это разновидность деменции, синдрома, при котором происходит деградация способности мыслить. Я читала о болезнях, сопровождаемых деменцией, и поражалась, насколько их проявления сходны с состоянием силентов – и как много у них различий. Еще я запомнила одну статью, о терапии музыкой: для больных включали музыку, которая им когда-то нравилась, и такие сеансы улучшали их состояние.
Они узнавали музыку – вот что важно!
У силентов есть одна особенность – у них хорошая двигательная память, память тела. Их легко научить выполнять какую-нибудь несложную механическую работу. Но благодаря Гаспару я обнаружила нечто интересное.
Это произошло случайно, еще когда я только начала работать с силентами. Мы убирали опавшую листву в оранжерее. В руках у силентов были безопасные грабли, и мы с моей напарницей позволили себе немного расслабиться. Один из силентов случайно чуть было не задел Гаспара длинной рукояткой граблей. Тот среагировал мгновенно – и совершенно неожиданно.
Я видела такое только в Корпусе. Когда была маленькой, я жила на другом уровне. Там иногда проходили тренировки рекрутов, и я бегала смотреть на них. Особенно мне нравились спарринги с деревянными шестами – это было похоже на какой-то волшебный танец, за которым я, затаив дыхание, могла наблюдать часами. Поэтому когда Гаспар поставил блок, встав в защитную позицию, я сразу узнала эти движения. Личный профиль Гаспара был поврежден во время Бунта малодушных, но часть информации удалось восстановить, и я узнала, что брат Мики раньше занимался боевыми искусствами. Нашлась даже фотография: юный Гаспар широко улыбается в камеру, поправляя воротник спортивной куртки. На куртке изображен тигр – символ его школы. Увидев снимок, Мика пришла в восторг; в тот же вечер она где-то раздобыла цветные нитки и попробовала вышить на рабочей форме Гаспара тигра. Гаспару понравилось, хоть получилось и не очень похоже.
В свои шестнадцать лет Гаспар был чемпионом города. Но почему-то этого оказалось недостаточно, чтобы его защитили от воздействия процина.
Мы выходим к берегу искусственного озера, и я достаю из тайника наши шесты. Гаспар становится напротив. Мы кланяемся друг другу.
Все начиналось… неуклюже.