Эхо тьмы. СанаА Бова
словно стены впитали невидимое зло. Тяжёлая, почти давящая тишина была внезапно нарушена: позади раздались тихие, но чёткие шаги. Каждый шаг звучал, как удар молота, отдаваясь в её сознании. Суён резко обернулась, её сердце бешено колотилось. Но там, где она ожидала увидеть кого-то, была только пустота.
Дыхание стало рваным, как у бегуна на последнем круге. Её взгляд метался по комнате, но тени, казалось, становились гуще, сплетаясь в странные, угрожающие формы. Она сделала шаг назад, затем ещё один, намереваясь дойти до двери. Её рука протянулась вперёд, но её остановил звук, который заставил сердце замереть.
Это был смех. Приглушённый, высокий и протяжный, он звучал неестественно, словно его издавали сломанные струны музыкального инструмента, а не человеческие голосовые связки. Смех, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Его эхом наполнилась комната, заставляя стены дрожать.
Суён не выдержала. Она бросилась к двери, её ноги скользили по полу, как будто её что-то удерживало. Пальцы с силой вцепились в дверную ручку, но дверь не поддавалась. Она ударила по ней кулаком, затем снова и снова, её крики о помощи смешивались с отчаянными ударами.
– Это просто сон, это просто сон… – повторяла она, зажмурив глаза, как будто это могло защитить её. Её голос был хриплым, почти теряющимся в шуме собственного дыхания.
Она снова открыла глаза, и её крик застрял в горле. Прямо перед ней, всего в нескольких сантиметрах, стояла фигура. Высокая, угловатая, обёрнутая в длинную тёмную мантию, фигура возвышалась, словно выросла из самой тьмы. Лицо её скрывала маска. Искажённая, её ухмылка растягивалась так, что казалась разорванной, а глазницы были пустыми, как бездонные ямы, поглощающие свет.
Фигура подняла руку, и в свете тусклой лампы блеснул длинный металлический крюк. Он был заточен так, что лезвие отражало дрожащие лучи света, словно предупреждая о том, какой болью он был готов обернуться. Суён почувствовала, как ноги становятся ватными, а комната будто сжимается, погружая её в ловушку.
Она не успела закричать.
На следующее утро район, где находилась квартира Суён, был оцеплен полицией. Жёлтые ленты преградили вход, а стражи порядка хмуро переговаривались, не подпуская никого близко. Слабый аромат кофе из соседнего кафе смешивался с более резким запахом дождливой ночи и едва уловимой металлической нотой – запахом крови.
Местные жители собрались поодаль, их лица выражали ужас и недоумение. Они смотрели, как на носилках выносили тело хореографа. Белая ткань, покрывавшая её, была пятнистой от багровых следов, а на руках виднелись тонкие красные линии, словно её последние мгновения прошли в борьбе.
Кто-то из толпы прошептал:
– Это снова то же самое. Как с той девушкой… фанаткой.
Никто не ответил, но страх, как холодный ветер, пробежал по собравшимся. В этом страхе было больше, чем просто ужас от смерти. Это было предчувствие того, что за этой ночью придут другие.
Её нашли там же, где она проводила долгие часы тренировок,