Социальная функция договора в гражданском праве Германии в конце XIX – первой трети XX века. О. Л. Лысенко
«В целом легальные ограничения свободы договоров в БГБ[101] немногочисленные и принципиально мало отличаются от аналогичных в Кодексе Наполеона… Однако для БГБ характерен особый вид внеюридических ограничений действительности договоров, малоизвестный французскому кодексу (выделено мной. – О.Л.). Речь идет о …социально-этических критериях “доброй совести” и “добрых нравов”… Этих норм немного в кодексе, но они занимают ключевые позиции (дают принципиально важные предписания для понимания однородных правил) (выделено мной. – О.Л.)»[102].
Вышеуказанные нормы ГГУ 1896 г. с «этическим наполнением», создающие основу для широкого судейского толкования, в том числе и в области договорного права, позволили впоследствии в рамках судебной практики приспособить ГГУ к изменившимся социально-экономическим и политическим условиям, сыграли значительную роль в формировании в праве Германии концепции «справедливого» («эквивалентного») договора. (Примечательно, что все вышеуказанные параграфы ГГУ 1896 г. продолжают действовать без изменений, в первоначальной редакции и в настоящее время.)
Наряду с закреплением вышеуказанных «оценочных понятий» («каучуковых» норм), создающих свободу для судейского усмотрения при рассмотрении споров, в том числе и в области договорного права, в книге I «Общая часть» и самом начале книги II «Обязательственное право», наиболее ярко тенденция к ограничению принципа «свободы договора» и к усилению социальной функции договора в первоначальной редакции ГГУ 1896 г. проявилась в разделе, посвященном договору найма услуг.
Так, в главе 6 книги II «Наем услуг» (§ 611–630) были закреплены те самые знаменитые статьи, которые, по образному выражению известного германского правоведа Отто фон Гирке, содержали «капли социального масла» (“Tropfen des sozialen Öls”)[103]. Речь идет о § 612, 616, 618, 624, 630 ГГУ, усиленно защищающих «слабую» сторону в договоре – наемного работника[104].
Появлению этих норм в ГГУ 1896 г. во многом способствовало принятие в Германии во второй половине – конце XIX в. ряда специальных законов, прежде всего в сфере регулирования трудовых отношений, усиленно защищающих наемных работников в различных сферах экономики, и действующих параллельно с ГГУ в качестве своеобразного дополнения к нему.
Наиболее ярко отход от буржуазного либерального принципа «автономии частной воли» и «свободы договора» проявился в содержании Промышленного устава Северо-Германского союза (Gewerbeordnung) 1869 г.[105], затрагивающий договор найма услуг в отношении промышленных рабочих[106].
После тяжелого экономического кризиса 1870-х годов, эпохи «грюндерства» (от нем. gründen ‘учреждать’), связанного с неконтролируемым массовым созданием различных обществ и объединений («учредительством»), ставшего следствием резкой либерализации в области корпоративного права[107], в Германии произошел «серьезный внутриполитический поворот, позволивший перейти к протекционистской и социальной политике»
В работе Гражданский кодекс Германии (история, система, институты) профессор В. А. Савельев для обозначения ГГУ использует аббревиатуру БГБ (нем. BGB) – начальные буквы названия Гражданского кодекса Германии на немецком языке (Bürgerliches Gesetzbuch).
См.:
Подробнее о содержании указанных норм см. глава 3 § 1.
Gewerbeordnung für den Norddeutschen Bund vom 21.06.1869 // RGBl. 1869. S. 245.
Более подробно об этом см. ниже – глава 3.
После принятия акционерной новеллы 1870 г., заменившей разрешительную систему создания АО на явочно-нормативную, в Германии произошел невиданный рост числа различных акционерных компаний, многие из которых представляли собой фиктивные объединения («мыльные пузыри»), учредители которых не преследовали никаких общественно-полезных целей, стремясь исключительно к быстрому личному обогащению путем мошенничества.