Услуга Дьяволу. Валерия Воронцова
глаз. – Что?
Я поняла, что улыбаюсь, глядя на эти огоньки, лишь после его вопроса.
– Твои глаза… очень красивые.
Он тихо рассмеялся, и искр стало больше. Я зачарованно смотрела ему в глаза, видя, как скользит и исчезает каждая, словно поднимается в ночь от невидимого костра, пока они не стали сливаться друг с другом, и золото не выместило черноту полностью.
– Как бы ни была приятна беседа с тобой, моя радость, тебе пора спать.
– Твоя радость? – моргнула я. – Я тебя радую?
– Да, Хату, пожалуй, за сегодняшний день с тобой я смеялся больше, чем за последние полвека, – покивал Дан.
– Неужели, тебе так скучно и грустно быть Карателем? – не поверила я. – У тебя же, наверное, есть все…
Мой наивный вопрос развеселил его еще больше, но смех не помешал Дьяволу уложить мою голову на подушку. Время разговоров закончилось, я закрыла глаза, но тут же снова распахнула:
– Ты правда не уйдешь?
– Уйду, если по окончанию этого предложения ты еще не будешь спать, – хмыкнул Дан, но прежде, чем я успела испугаться, что рассердила его своим беспокойством, он прижал меня к себе, устраивая под рукой. – Спи и не бойся, моя радость, во всех царствах нет такого кошмара, который не боялся бы меня.
И это было правдой. Никто не мог сравниться с Карателем в умении наводить ужас: дух, человек, демон, падший или небесный – он мог заставить дрожать от страха любого, однако для меня с той поры всегда было страшнее иное: перестать быть его радостью.
Мое первое утро в Междумирьи пахло горячим хлебом и ягодами, ласкало теплом и пело голосами птиц, которых прежде я не слышала.
– Доброе утро, Хату, – поздоровался Дан, и, открыв глаза, я шумно выдохнула, увидев его совсем близко.
Каратель сидел на корточках перед кроватью, сложив руки на ее краю и опираясь на них подбородком. Медово-золотистые глаза смотрели лукаво, губы изогнула легкая улыбка, и пышные черные волосы переливались в свете солнца, лениво заглядывающего в окна, свободные от тяжелых штор. Их, как и синий тюль балдахина, кто-то красиво собрал тонкими серебристыми шнурками.
– Ты не ушел!
– Я же сказал, что не уйду, – мягко, как кошачьи лапы по песку, утвердил Дан, и я улыбнулась, поняв, что день сменил ночь, но вокруг ничего не изменилось. Мое новое имя все еще при мне, и прекрасный господин, что даровал его, никуда не исчез. – Если я говорю, что что-то сделаю, значит, так оно и будет.
Вскоре я узнаю, что истинности этой фразы его подданные больше боятся, чем уважают, хотя последнее, конечно же, тоже. Страх и уважение были неотъемлемыми спутниками Дана, глашатаями его приближения и свитой, поддерживающей порядок. Уважение склоняло к земле, а страх не позволял поднять глаз, пока Каратель не пройдет мимо, или не обратится лично. Но я была его радостью, а той не знакомо ни первое, ни второе. Пусть пока она об этом и не догадывалась.
– Доброе утро, – запоздало ответила я, приподнимаясь на локтях, и Дан выпрямился, отходя от кровати.
Мне показалось, что солнечные лучи последовали