Небо напрокат. Полина Александровна Царёва
Я поняла, – проговорила я сквозь слезы. Мне всем сердцем было жаль отца Никиту.
С ним мы познакомились очень необычно. Как-то я возвращалась домой, и одна милая старушка, маленькая, хрупкая, в цветастом платочке, попросила перевести ее через дорогу. Она плохо видела. Мы разговорились, старушка пригласила меня к себе домой выпить чаю. С того дня я часто бывала у бабы Моти – так ее звали. Приносила ей свежие булочки из буфета, а баба Мотя угощала меня вкусным борщом.
В один из таких визитов я и застала у нее отца Никиту. Тогда он еще не был священником, и имя его было Александр. Он только собирался принять монашество. Визуально мы друг друга знали, но никогда не общались. Баба Мотя нас познакомила. Я очень смутилась тогда.
Потом баба Мотя умерла, и наше общение с Александром-Никитой прервалось. Но когда его рукоположили в священники, я стала часто ходить к нему на исповедь. Я чувствовала к нему какое-то особенное доверие и безмерную симпатию, восхищалась его смелостью, благородством, умом, хотя так и не смогла понять, зачем молодому, красивому мужчине так необходимо было постригаться в монахи.
Отец Никита был старше меня всего на три года. Он был высокого роста и крепкого телосложения. Длинные, волнистые русые волосы его красиво струились до самой поясницы. Большие серые и немного отрешенные глаза, пухлые чувственные губы и прямой греческий профиль были предметом желаний и мечтой многих девушек, но он, увы, выбрал служение Богу.
Когда я смотрела в умные, потрясающей красоты глаза отца Никиты, я неизменно видела там нечеловеческую боль. От этого осознания щемило сердце. Вот отчего, беседуя с отцом Александром, я не смогла сдержать слезы.
9
В тот день, когда мне исполнилось семнадцать, меня никто не поздравил. Мама была на дежурстве, бабка отругала за какую-то ерунду и обозвала гадкими словами. Она даже не вспомнила про мой день рождения.
Я угрюмо брела по узкой дорожке. Не первый раз в жизни я чувствовала себя одинокой и несчастной. Но впервые мне по-настоящему стало страшно. В этот день словно открылись мои глаза, и я увидела свою жизнь или, скорее, свое существование со стороны. И ужаснулась. Казалось, что во всей Вселенной нет больше ни единой живой души – ни людей, ни животных, ни растений. Все вымерли. Я осталась одна и не знала, что с этим делать. Это ощущение длилось мгновение, но я успела испытать реальное, всеобъемлющее одиночество.
В тот день я не пошла на занятия. Свернув с узенькой дорожки, перейдя через мост и миновав длинную улицу частного сектора, я оказалась возле храма. Этот путь я проходила множество раз, но в этот день мне показалось, что эту дорогу, эти улочки я вижу впервые. Осторожными легкими шагами, чтобы не шуметь, я приблизилась к иконе Всецарицы. Я любила эту икону. Именно здесь, в этом закутке храма, мне было спокойно и хорошо. Я прикрыла глаза и забыла обо всем на свете.
Сколько прошло времени? Десять минут, а может быть, час или три? Я не знала! Но очнулась от прикосновения