Асмодей никогда не смеется. Ви Денёв
я возьму… то, не знаю чего.
– Но как же мы тогда оплатим вашу работу, Дементий Павлович? – вопросил староста. Он проводил взглядом мольфара, который прошел мимо него, разглядывая детей, прячущихся за матерями. Змеиный взгляд его ничего не выражал. – То, не знаете чего?
– Пока не знаю, уважаемый староста. Но меня сейчас интересуют детали исчезновения девчонки, поэтому я бы не отказался от чая. Хотя вряд ли, конечно, он сравнится с жасминовым, который делает Баюн.
В гостиной Тимуровича было всегда уютно, но никогда настолько людно. Когда Сазанович сюда захаживал, то Варварка никого сюда не пускала, потому что приватные разговоры старосты и капитана полиции должны были остаться здесь. Даже красавица Олюшка, которая хотела пойти на полицейского учиться как сельскую школу закончит, не имела права учиться на практике у Сазановича. А он бы ее научил – еще как бы научил.
Фраер, который чуть было не прикончил Сазановича перед домом старосты, сел в кресло, по обыкновению, занимаемое Тимуровичем. Староста рискнул сесть в соседнее, что возле камина, расписанного по всем старым отеческим заветам с завитушками разных цветов и обилием белых цветов. Гость избавился от своего черного пальто. Под ним обнаружилось стройное и вполне себе накачанное тело – небось, женщины за ним так и бегали. Да уж, Сазанович этому типу в подметки не годился. Белая рубашка, конечно, прикрывала его абсолютные достоинства, но отвращение к чужаку у Сазановича было слишком высоко.
Фраер, которого Тимурович назвал Дементием Павловичем, поправил аккуратный черный галстук с серебристой вышивкой в виде пары полосок и ощерившейся змеиной мордой. Скрестил пальцы рук на колене.
– Ну-с, рассказывайте, мальчишки, все, что вам известно на данный момент, – сказал он.
Обращение смутило и Тимуровича, и Сазановича, но капитан постарался вида не подать. Тем более, что уже успел ощутить возможности этого фраера на собственной шкуре. Чем бы они ни были…
– А что рассказывать, – буркнул осторожно Тимурович, что было очень удивительным.
Обычно староста твердо говорит, уверенно. Если бы он так не умел, то дорогу асфальтированную в Сокольцах бы так и не проложили.
– Девчонку пропавшую зовут Сашка. Чегранова, значится. Мать ее, уважаемый, вы уже видели – Лида.
– Когда пропала? – вопросил Дементий Павлович с легким нетерпением, будто бы ему приходилось из старосты все насильно вытягивать.
– Дней восемь назад, – ответил за Тимуровича Сазанович. Он старался говорить твердо, но алкоголь еще не выветрился. – Мы бы ее нашли уже, но трое суток только ждали какого-то чуда.
Из соседней кухни вошла Варварка, неся резной поднос с чайным сервизом. Она осторожно поставила его на читальный столик между Тимуровичем и чужаком. Ближайшую кружку женщина осторожно и с опаской передала гостю. На этот жест фраер никак не отреагировал, пока не сделал пару глотков.
– Не так плох, как мог бы быть, – оценил он, причмокнув губами. – Благодарю, дитя.
Да что этот индюк себе позволяет? –