Невероятные приключения Виктора. Аказин Владислав
он всю жизнь держал себя в руках. Его звали Виктор, это был человек, чей суровый взгляд мог заставить комнату замолчать, а одно прикосновение – заставить повиноваться. И все же в тихих уголках его сознания бушевала буря страстного желания, столь же яростного, как бури, которые часто опустошали земли за укрепленными стенами замка. Для Виктора грань между любовью и доминированием стала размытой, грань, которую вскоре предстояло пересечь таким образом, что это навсегда изменило бы ход их жизни.
Объект его одержимости, его собственная дочь Лила, была воплощением невинности и расцветающей чувственности. Ее волосы цвета воронова крыла ниспадали по спине ночной рекой, резко контрастируя с кремово-алебастровой кожей. Ее глаза цвета самых глубоких сапфиров сверкали любопытством, которое часто приводило ее к неприятностям. И все же именно ее пламенный дух покорил сердце Виктора, дух, который отражал его собственный, дух, который жаждал того самого пламени, которое он носил в себе. По мере того как она превращалась из ребенка в женщину, связь между ними менялась, невидимые нити отцовской любви переплетались с чем-то более темным, первобытным, чему ни один из них не мог полностью понять или сопротивляться.
Лайла всегда ощущала на себе влияние отца. Между ними заиграла безмолвная симфония, танец власти и подчинения, который начинался тончайшим образом. Взгляд, который задерживался на ней слишком долго, прикосновение, которое было одновременно успокаивающим и возбуждающим. Ее влечение к нему было естественным, как дыхание, неоспоримым, как морские приливы. Это была песня сирены, запретный шепот в ночи, который становился громче с каждым днем. Ее сердце затрепетало, как птица в клетке, при мысли о его прикосновениях, тело откликнулось на само его присутствие голодом, который одновременно пугал и возбуждал ее. Она знала, что это неправильно, знала, что мир за стенами этого замка осудит ее, но была бессильна бороться с бурей желания, бушевавшей в ней.
Ее дни были заполнены обычными атрибутами аристократии – уроками этикета, музыки и искусства, – но ночи были заполнены призрачными образами отца, которые преследовали ее во сне. В тихие предрассветные часы она часто тайком выходила из своей комнаты, и прохлада каменного пола под ее босыми ногами служила суровым напоминанием о суровой реальности ее недозволенных желаний. Она бродила по коридорам, проводя кончиками пальцев по гобеленам, которые шептали о древних любовных похождениях и мрачных семейных тайнах. Казалось, сам воздух сгустился от тяжести их общего желания, тайны, которая становилась все тяжелее с каждой луной.
Глава 2
Виктор, со своей стороны, изо всех сил старался сдержать зверя, который таился под поверхностью. Его любовь к Лиле была сложным переплетением эмоций, смесью яростной защиты, которую отец испытывает к своей дочери, и неутолимой страсти, которую мужчина испытывает к женщине, воплощающей в себе все прекрасное и запретное. Он наблюдал, как она превращалась из любопытного ребенка в молодую женщину ошеломляющего очарования, каждое ее движение было молчаливым приглашением, которое с каждым годом становилось все более действенным. Сам воздух в замке, казалось, был заряжен статической энергией, ощутимой силой, которая притягивала их друг к другу, несмотря на их здравый смысл.
Однако Лайла была не просто девушкой, попавшей в беду. Ее ум был остер, как клинок, который ее отец часто носил с собой, и она понимала всю тяжесть тайных желаний, которые таились в тени их жизней. Ее влекло к нему из-за успокаивающей близости его объятий и волнующего чувства опасности, таившегося в его глазах. Это был танец силы, которого она одновременно боялась и жаждала, танец, который был заложен в самой сути их существования. В тихие минуты своего рабочего дня она часто погружалась в раздумья, вспоминая ощущение его мозолистых рук на своей коже, звук его властного голоса, шепчущего ей на ухо темные секреты.
Ее дни были заполнены рутинными обязанностями, ожидаемыми от леди ее положения, но ночи были поглощены бурным вихрем страстных грез и украдчивых взглядов. От того, как он смотрел на нее, от того, как его взгляд скользил по изгибу ее шеи или выпуклости грудей под тканью платья, у нее по спине пробегали мурашки. Она испытывала трепет от его превосходства, от того, как само его присутствие могло заставить самые стойкие души подчиниться его воле. Именно эта сила опьяняла ее, сила, которой она одновременно боялась и желала обладать сама.
Любопытство привело Лилу в библиотеку, где она обнаружила тома с древними знаниями и эротической литературой. Слова и изображения внутри разожгли огонь, который горел в ней, научив ее искусству обольщения и тонкостям наслаждения. Она тайком изучала их, и с каждой перевернутой страницей ее щеки вспыхивали, а сердце бешено колотилось при мысли о том, что она применит эти новообретенные знания к мужчине, которого желала больше всего на свете. Власть ее отца, его непреклонный контроль стали самой сутью ее фантазий, темной, соблазнительной силой, которая манила ее все ближе к краю пропасти.
Ее влечение к Виктору было переплетением сложных эмоций, смесью невинности дочери и растущей сексуальности женщины. Она восхищалась его силой, умом и непреклонной решимостью.