Свидетель по делу о шабаше. Татьяна Разумова
потолком? – спросил брат Лотарь.
– Подташнивает.
– Ты летал вместе с Хильдой на Лысую гору? – спросил брат Фома.
– Да.
– Ты принимал участие в ведьминском шабаше? – спросил брат Фома.
– Нет. Я испугался и спрятался за грудой камней. Я окоченел, пока сидел там. А как только ведьмы занялись плясками, я решился бежать и шёпотом скомандовал мази: «Вверх и вниз! В замок Беранжье». Тут меня вздёрнуло ввысь, закружило и понесло домой.
– Как же, прячась за камнями, ты сумел поучаствовать в гибели друга? – уточнил брат Лотарь. – Может быть, просто зарезал его, как свидетеля полёта?
– Не будь вы лицом духовным, – прорычал барон, – не жажди я искупления вины, верь, придушил бы тебя, размозжил бы голову вот этими голыми руками.
– Чему был ты свидетелем на Лысой горе кроме плясок? – спросил брат Фома.
– Не утаю малодушия, – всхлипнул барон. – Ведьмы-старухи спрашивали повитуху Хильду, не добыла ли она им ребёночка, чтобы сварить из него колдовское зелье. Все слышали, будто бы был у неё повод разжиться некрещёным младенцем.
Родился-то мальчик мой синюшным, слабоголосым. Никто бы не догадался, как скоро он, смазанный свиным жиром, укрытый овчинкой, сумеет отогреться и окрепнуть. И щёчки у малыша раскраснеются, и раскричится, требуя титьку. Понял я, что речь идёт о моём сыне. Никаких других родов наша повитуха последнее время не принимала.
К чести Хильды, сперва она возражала ведьмам, что жизнь того ребёнка – её заслуга, её заслуженная награда за повитушье мастерство. Ни с кем она не станет делиться младенцем! Только потом передумала, что на самом деле ей мальчика для товарок не жалко. Пусть только подрастёт. А там она найдёт способ, чтобы привести его на шабаш живым, наивным, чистым, с необрезанными шелковистыми прядками, сморенным безмятежным сном в ожидании первого причастия.
Ведьмы, услышав такую весть, радостно загоготали. А потом самая старая и беззубая принялась журить Хильду за то, что мало она стала печься о вреде честным людям. Так, говорила, и силу утратить недолго, и удачу потерять. Некому станет привести им на шабаш через семь годков такого лакомого мальчика, как Карл.
«Хорошо, – отвечала ей Хильда Синяя Лента, – в замке барона Беранжье гостит сейчас благородный сеньор – путешественник и тайнознатец Франческо Кабири. Старший сын. Надежда и опора младшим братьям, кузенам и престарелым родителям. Наследник трёх десятков лавок и двух галер, четырёх каменных и дюжины деревянных домов, а ещё вдобавок одной кровной мести, прерванной пока двадцатипятилетним перемирием. Вот такой достойный гость в Беранжье! Дайте-ка я поднесу господину дьяволу его жизнь и помогу прибрать его душу».
Ведьмы обрадовались и загоготали.
«Тише, – велела им самая старая беззубая ведьма. – Не претендует ли кто из присутствующих здесь на Франческо Кабири? Не нужен ли он кому живым?»
Ведьмы притихли.
Мой долг, – потупился барон Беранжье, – был выйти из укрытия и заступиться